Еще подействовала статья Дика Брайена «Как Север растлил Юг». Фашист, но здраво пишет. Я впервые задумался: как же так, хоть демократы у власти, хоть республиканцы — один хрен, любого выдающегося человека они либо приручат, либо сделают дурачком или доведут до самоубийства. Френсис Фармер, Джим Моррисон, братья Кеннеди — судьба их известна. А дело в том, что есть система, говорит Дик, и система эта никакого отношения к нашим политическим партиям не имеет. Президенты — просто шоумены, а рулят совсем другие люди. И так не только в Америке, а уже и по всему миру.

Я почувствовал, что воздух наполнился каким-то дымом, вроде можжевелового. Одновременно откуда-то снизу начали доноситься ритмичные удары большого барабана. Что это за барабан я, конечно, не видел. Но мог поклясться, что это что-то индейское, вроде шаманского бубна. У тлинкитов я слышал такие звуки и видел инструмент, который их издаёт. Большой такой, из кожи какого-то морского зверя.

Тут дверь приоткрылась, и в щель просунулось нечто… не лицо даже, а рожа. Что-то из кошмарного сна. Не старая еще женщина, но очень, очень поношенная. Без зубов, с глубоко посаженными угольками глаз и с довольно длинной, хотя и редкой черной бородой. Она осмотрела бегло мою комнату, пробормотала что-то на непонятном языке и, закрыв дверь, скрылась. Что вообще происходит в этом чёртовом доме?

Через пару минут вошел Сингари, начал свои обычные процедуры.

— Мне кажется, в доме каким-то дымом пахнет.

— Да? Неужели? Может вам это мой одеколон навеял?

Он достал из портфеля склянку, покрытую непонятными письменами, потряс у меня перед лицом:

— Прекрасная фирма, очень рекомендую.

Убрал склянку обратно, начал набирать лекарство в шприц. И всё это под звуки мелодичных, но довольно жутких для меня мантр, что неслись из колоночек лабтопа.

— А где… где Сесилия?

— Хлопочет по дому. Столько всего надо вывезти, столько привезти — вы даже и не представляете себе… Бедняжка, такой груз на такие хрупкие плечи… — прочувствованно сказал Сингари, одновременно делая мне уколы.

— Тут женщина заходила. Точнее, заглядывала ко мне в комнату. Страшная такая, ужас просто. Вы её не видели?

— Нет, мистер Банкфорт.

— А вот эти звуки вы слышите, как будто кто-то в барабан колотит? Где-то в коридоре?

— Нет, мистер Банкфорт. Никаких звуков я не слышу, кроме разве что вот этой музыки, — он указал на сиди-плеер.

В обед заглянул ко мне совсем уж странный человек. Довольно старый уже мужчина, на голове — шапка с перьями. Спрашивает с акцентом: можно, мол, войти? Я разрешил. Одет он оказался в какое-то синее пальтецо, весь низ бахромой из тряпок украшен.

— Где тут выпить можно? — спрашивает меня он на плохом английском.

— В холле есть бар. Такая дверца в стене. Там долен быть виски, может и вино осталось.

Он кивнул, и собрался уходить.

— Постойте, постойте! — остановил я старика. — А вы кто вообще?

— Шаман, — ответил он запросто, будто у нас в Плимуте на каждом шагу шаманы.

— Индеец?

— Нет, я тувинец. Тува. Это далеко отсюда, в центре Азии.

— Это где Тибет?

— Не совсем. Немножко близко, где Тибет.