Гловер кивнул, бросил окурок в пепельницу и вышел. Я отыскал банку растворимого кофе и приступил к очистке яйца. Гловер с минуту посовещался со своими людьми, после чего все они спустились к причалу. Вскоре послышался рев запускаемого мотора. Он не успел стихнуть вдали, а Гловер уже извлек из пепельницы свою тлеющую сигарету и снова уставился на меня.

- За эти несколько дней вы пережили немало захватывающих событий, сказал он мне сквозь облако дыма, рассеченное снопом солнечного света, который проникал в открытую дверь. И я тотчас вспомнил, что всего неделю назад угощал Джоан чаем, и мы смотрели, как дождь хлещет по катеру Риммера и прибивает к земле петунии. С улицы донесся смех Джоан. Так-то оно лучше.

- Насколько я слышал, Пэттен в сознании и сетует на судьбу, - сообщил мне Гловер со злорадной ухмылкой и задрал ноги на соседний стул. - В больнице от него житья нет: грозится купить её, чтобы уволить весь персонал. Смелые речи в устах мужа, у которого пробито легкое и раздроблена лопатка.

- А что с Алин?

- За неё внесли залог. При желании может вернуться в город.

- И это вам нравится.

- Я так не говорил.

- Тем не менее...

- Тем не менее, работай она упаковщицей на птицефабрике, её бы ни за что не выпустили на волю.

- Льготы для преступников из среднего сословия?

- Не выставляйте меня социалистом, Куперман. Пожалуй, в вашем присутствии мне лучше помалкивать. - С минуту он смотрел, как я крошу яйцо и сдабриваю его майонезом. - Мы не сумели сохранить в тайне историю с Пэттеном. Газетчики уже набросились на нас.

- Хм. - Я переложил свою тюрю на покоробившийся ломтик черствого хлеба. Гловер следил за мной как за канатоходцем. - А почему вы не жалуете пишущую братию?

- Чтобы меня сфотографировали и поместили мое имя в газете? - Он уставился на тлеющий кончик сигареты. - Пожалуй, эта мысль вдохновляет меня куда меньше, чем прежде.

- Могу я встретиться с Пэттеном?

- А зачем? Вы тоже не из тех, кто любит выставляться напоказ.

- Если можно, я бы рассказал вам об этом по пути.

- Мне нельзя уезжать отсюда! - Он встал и заварил забытый мною кофе.

- Здесь вам больше делать нечего, поверьте мне на слово.

- Черт возьми, Бенни, я ведь только приехал. Дайте хоть кофе выпить.

Пока он пил, я проглотил свой черствый бутерброд, запил его глотком кофе и, взяв полотенце, стер с пальцев капли майонеза и яичного желтка.

Спустя десять минут патрульная машина Гарри Гловера уже с урчанием пробиралась в сторону Хантсвилла со скоростью пятнадцать миль в час. Гарри не превышал максимально возможную скорость, но умел не терять из-за этого времени.

- Итак, что вы хотели мне рассказать?

- Погодите, я размышляю, с чего лучше начать. Дайте мне одну минуту.

Гарри ждал. Розовые выступы гранитных скальных бастионов плясали то слева, то справа от дороги. Местами проселок шел по голому камню, и я чувствовал себя Моисеем, шествующим по дну расступившегося Красного моря, волны которого окаменели и застыли вокруг нас.

- А впрочем, неважно. Начинать в любом случае надо с Мэгги Маккорд. Вы знаете, что ей весьма нелегко даются правдивые высказывания?