Мне показалось, что капитан как-то испытывающе смотрит на меня. Похоже, кто-то догадывается о наших непростых отношениях. Хотя наверняка не знает их истинную причину. И не надо! Кроме него в пункте управления находился Холгер, который, видимо, сменил Алена. А вот серенький и бортинженер Гарри отсутствовали. И это к лучшему, потому что чем меньше народа будет присутствовать, при наших семейных разборках, тем лучше.

— Капитан, — мне было неудобно его об этом просить, поэтому слова подбирала с трудом, — я понимаю, что наглею, — говорила, глядя в глаза Танеру, не реагируя на настороженно поднявшего голову Холгера. Его взгляд ощущала на себе явственно. Он словно прожигал меня насквозь, будто лазерная пушка. Наверное, это такая особенность шеатаров, буравить глазами на расстоянии. — Но… мне бы хотелось… одной…

— Я тебя понял, Елагина, — улыбка капитана стала вдруг просто сияющей. А потом он почему-то довольно добавил, — видно наглость твоя раньше тебя родилась. Нет, — тут Танер обратился к Холгеру, не забыв при этом ткнуть указательным пальцем в мою сторону, — ты посмотри на неё. Выставляет меня с пункта управления. Представляешь?

Я молчала. А вот Танер продолжил серьёзно, уже перестав язвить:

— Юль, я сейчас переключу связь на твою каюту. Иди скорее к себе.

— Хорошо, — согласилась я, не успев удивиться и поблагодарить. Пока шла к себе, думала обо всём сразу: про то, что капитан понял, что между мною и отцом что-то не то. А ещё о том, что мог бы и в прошлый раз разрешить поговорить с отцом конфиденциально! Хотя, подозреваю, в этот раз он пошёл на уступки в виде исключения, заподозрив неладное. И спасибо ему за это!

Экран на стене загорелся, едва дверь за моей спиной мягко встала на место. И вот, сколько не готовила себя к тому, что придётся увидеть отца, а всё же вздрогнула. От его тяжелого взгляда, пытающегося проникнуть ко мне не только в глаза, в мозг, но и в душу.

— Привет, Юль, — его голос звучал чуть хрипло, а морщин, кажется, стало ещё больше. Похоже, он снова не спал, решая очередные весьма важные для императора задачи.

— Привет, — глухо ответила я, продолжая стоять на месте. Сегодня всё было не как всегда. Время разговора ограничено, но мы, казалось, даже не спешили общаться друг с другом, ограничиваясь многозначительными взглядами. И всё-таки он первый нарушил это молчание:

— Почему ты не пришла? Тебя не отпустили? Юль, что происходит? — напряжение сквозило в каждом слове отца, в каждом движении. — Ты в порядке?

— Я была там, — ответила, сдерживая свои эмоции. Хотя хотелось завизжать по примеру тех истеричек, которых сама терпеть не могу. — Была, но чуть раньше. И не в этом кафе, а в том, где отдыхают вместе с детьми, — пояснила, с трудом подбирая слова. А потом припечатала, — и видела тебя с твоим семейством! Видела!

— Юля! Юленька… — с болью и раскаяньем произнёс генерал, словно каждую букву приходилось произносить с величайшим трудом. — Прости меня, дочка. Я не мог сказать тебе, что у меня есть женщина. Мне казалось, что это обидит тебя. Я хотел попозже… чтоб ты подросла… чтоб все было хорошо…