По приказу Всероссийского Главного штаба по военно-учебным заведениям от 14 ноября 1918 года они, эти курсы, были торжественно открыты. Бывший полковник царской армии, Александров, сделался самым главным заведующим школой, комиссаром стал бывший матрос Балтийского флота Черников.
Как-то Черников наехал на Александрова, тот зарядил ему в матросский бубен, и они перестали разговаривать между собой. Черников, правда, стучал, как дятел во все инстанции, а царский полковник потребовал себе заместителем Василевского — молодого героя Первой мировой войны.
Не тут-то было! Матрос взвился, как стяг на «Неудержимом» и пригрозил курсы распустить. Кто крышевал Черникова из правительства — неясно. Может, матрос Железняк?
Тем не менее, штат школы командиров решили расширить. Появились товарищ Инно, чтобы финнов возглавлять, и товарищ Эйно Рахья, чтобы финнов направлять. А общую, так сказать, интернациональную учебную часть возглавил профессор бывшей военной академии генерального штаба гражданин Изметьев. Александра Василевского решили не приглашать, раз уж революционные матросы были против. Так он и сидел на иждивение у родителей при Угличской волости Кинешемского уезда Костромской губернии, учителем работал, пока не загремел под призыв в апреле 1919 года.
Курсы разместились в Петрограде на Съездовской линии Васильевского острова. Все в них было хорошо: и учебные классы, и спортивные залы, и столовая, и караульное помещение, и баня и, самое главное, «т д». Под скромными буквами, скрывающими «так далее», подразумевался актовый зал, где в 1917 году заседал 1-й съезд Советов новой России и самая обширнейшая в городе библиотека.
В библиотеке было все, и там был сам Антикайнен. Он бы и не уходил оттуда, да служба требовала выполнения военных условностей: нарядов, караулов, построений и строевой подготовки. Здесь была самая странная подборка изданий, в том числе и «Калевала» перевода Бельского, и Пушкин с «Капитанской дочкой», и Лермонтов с «Маскарадом». Все по-русски, по-немецки и даже по-английски, но теперь для Тойво перестало быть большой проблемой разбираться в кириллице.
Финских книг, несмотря на то, что курсантов-финнов наличествовало изрядно, было раз-два и обчелся. Вероятно, финское книгоиздание отчего-то тормозилось. На шведском — пожалуйста, но на шведском читать неинтересно: ни черта не понять, чего там шведы пишут, кого склоняют!
На 14 ноября в школу прибыло 141 человек, ожидалось еще сколько-то, чтобы получилось заявленное количество в двести штыков. 29 человек командного состава почему-то каждый раз выдавал разную цифру ожидаемых обучаться, а 23 преподавателя стояло на своем: пятьдесят девять — и баста. Под это дело выделили целых 14 винтовок, нецелые винтовки к учебному процессу не допускались. Тотчас же сформировались учебные группы: 4 — пулеметные, одна — артиллерийская, 3 — саперно-строительные. В первые распределились по 15 воинов, во вторую — четырнадцать, в третьи — по двадцать. Куда-то задевалось еще семь курсантов.
Вообще, каждое построение с перекличкой знаменовалось не только мечтою о Знамени, но и разногласиями в подсчетах курсантов. Их было то больше, то, в основном, меньше списочного состава. Будто они как-то периодически пожирались самими собою, а иногда так же почковались. Попытки пофамильной корректировки не приводили ни к чему. «Все курсанты на одно лицо», — кричал дежурный после проверки, но людей все равно было в несоответствии соответствия.