Ян попытался улыбнуться. Хёгсмед несколько секунд изучал его, потом повернулся и показал на стул перед письменным столом:

— Садитесь, Ян.

— Спасибо, доктор.

— Я знаю, что я доктор… но называйте меня Патрик.

— Спасибо, Патрик.

Звучит некорректно. Он вовсе не собирался фамильярничать с главным врачом. Сел на стул, опустил плечи и попытался расслабиться.

Для главного врача огромной больницы доктор Хёгсмед был довольно молод, к тому же выглядел так себе. Глаза с красными прожилками блестели нездоровым блеском.

Главврач сел в свое вращающееся кресло и поднял глаза к потолку. Ян не успел удивиться, как тот достал маленький пузырек и закапал что-то в оба глаза.

— Воспаление роговицы, — пояснил Хёгсмед, сморгнув слезу. — Почему-то люди забывают, что врачи тоже иногда болеют.

— Это серьезно? — сочувственно спросил Ян.

— Не особенно… Но веки, как наждачная шкурка. И так еще минимум неделю. — Он опустил голову, помигал еще несколько раз и надел очки. — Ну что ж, Ян, добро пожаловать. Вы же знаете, как нашу клинику судебной психиатрии называют в городе?

— Как?

Главный врач вынул платок и потер глаз под очками:

— Вы не знаете эту кличку? Как называют Санкта-Патрицию?

Ян знал эту кличку. Уже пятнадцать минут. Она засела у него в голове так же, как и имя убийцы, Ивана Рёсселя. Он огляделся, точно искал ответ на стене.

— Нет, — сказал он. — И как же?

Ему показалось, что Хёгсмед напрягся.

— Вы же знаете.

— Не уверен, что вы именно это имеете в виду… таксист сказал мне по дороге.

— Что он вам сказал?

— Вы имеете в виду — Санкта-Психо?

Главврач быстро кивнул, но физиономия у него выглядела недовольной.

— Да, кое-кто так и называет нас… Санкта-Психо. Я сам слышал пару раз, хотя мне не часто приходится разговаривать с посторонними… — Он быстро наклонился вперед и внимательно посмотрел на Яна. — Но мы, те, кто здесь работает, никогда не употребляем это прозвище. Мы говорим так, как есть: региональная судебно-психиатрическая клиника Святой Патриции… а чаще просто: Санкта-Патриция. Или клиника. И если вы будете здесь работать, вам тоже придется ….

— Само собой. — Ян посмотрел Хёгсмеду в глаза. — Мне эта кличка тоже не нравится. Вообще не люблю дурацкие прозвища.

— Вот и хорошо. — Главврач опять откинулся на своем кресле. — К тому же вы, если мы вас возьмем, в клинике работать не будете. Работа с детьми вынесена за пределы территории.

— Вот как? — Для Яна это было новостью. — Я думал… Разве детский сад находится не здесь же, в здании?

— Нет. У «Полянки» отдельное здание.

— А как же вы… поступаете с детьми?

— Как мы поступаем?

— Ну да… как дети общаются со… своей мамой? Или папой?

— Есть особая комната. Детей приводят туда через шлюз.

— Шлюз?

— Подвальный коридор. И лифт.

Он взял со стола стопку бумаг. Яну эти бумаги были знакомы — его куррикулум вите и приложение: выписка из полицейского регистра, подтверждающая, что Ян Хаугер никогда не привлекался к ответственности за сексуальные преступления. Ничего необычного — такую справку требовали всегда, когда принимали на работу с детьми.

— Посмотрим… — Хёгсмед просматривал бумаги, прищурив воспаленные глаза под очками. — Ваш послужной список выглядит превосходно. Воспитатель в Нордбру, два года после гимназии… потом курсы воспитателей и учителей дошкольного обучения в Упсале, так… заместительство в нескольких детских садах в Гётеборге… с весны не работаете.