— Один из вас? Ты и кто еще?

— Карл. Наш ударник. — Ларс понизил голос. — Он тоже в охране… Значит, так. Где-то после одиннадцати ты поднимаешься на лифте в комнату для свиданий… Проверь, конечно, нет ли там кого, но могу гарантировать — никого не будет. Войдешь в комнату, положишь конверт под подушку на диване, И вернешься к детям. Они ведь спят в это время?

Ян кивнул. Вспомнил про двух электронных Ангелов.

— Есть вопросы?

— Насчет доставки — нет. Но мне хотелось бы побольше узнать о больных.

Реттиг укладывает в футляр микрофон, в другой — свою соло-гитару.

— Мы не имеем права говорить о наших больных, ты ведь знаешь.

— Что они делают там, наверху?

— Ничего особенного… Ждут. Как и мы все, ждут. Все только ждут и ждут.

Ян молчит. Спросить, не спросить? Наконец решается:

— А среди ваших… пациентов… нет ли случайно некоей Алис Рами?

Реттиг быстро покачал головой. Настолько быстро, что Яну показалось, он даже не попытался вспомнить.

— Нет. Анна есть, Алида есть… никакой Алис.

— А Бланкер?

На этот раз Реттиг задумался.

— Да… Бланкер есть. Мария Бланкер.

Ян вздрогнул и подался вперед:

— Сколько ей лет?

— Не старая.

— Лет тридцать?

— Может быть… тридцать, тридцать пять… очень пугливая. Или, может, скрытная. Сидит в одном из женских отделений и почти не выходит.

В одном из женских отделений… значит, их несколько?

— А у нее есть дети в подготовительной школе?

Ответы на вопросы следуют со все увеличивающимися промежутками.

— Может быть… к ней иногда приводят ребенка.

— Мальчик?

— Девочка.

— А как ее зовут?

Реттиг разводит руками и смотрит на часы:

— Мне пора домой. — Он кладет портфель на стол, не отпуская ручку, и внимательно смотрит на Яна: — Вернемся к письмам, Ян… Когда у тебя ближайшая ночная смена?

— Завтра.

— Прекрасно.

Реттиг достает из портфеля большой белый конверт, толстый, в несколько сантиметров. Две буквы выведены тушью S. P.

— Можешь оставить вот это?

Ян принимает тщательно заклеенный скотчем конверт и взвешивает на руке. Не открывая, ощупывает.

Мягкий. Пачка писем… и только? Ничего твердого, никаких пакетиков с порошком наощупь он не обнаружил.

— Хорошо.

Он кивает Реттигу и пытается уговорить себя, что действует правильно.

На следующий день после репетиции с «Богемос» он сменяет в «Полянке» Ханну Аронссон. Не успел Ян снять куртку, она появилась из подушечной с приложенным к губам пальцем. Вид довольно уставший.

— Ш-ш-ш…

Дети только что уснули. Он молча кивает, проходит в комнату воспитателей и быстро сует рюкзак в свой шкаф. Рюкзак с конвертом — его первое секретное задание. Почтальон Ян.

И в кухню — к Ханне. Та стоит и ждет завершения цикла в посудомоечной машине.

— Спят хорошо?

— Надеюсь. — Она вздыхает. — Они сегодня как с ума посходили. Дуются друг на друга, ревут, дерутся…

— А сколько их?

— Как всегда… — Ханна посмотрела на него с легким удивлением. — Лео, Матильда и Мира.

Они замолчали. С Ханной не так-то легко завязать разговор. С другими в «Полянке» — пожалуйста, говори на любые темы, все получается легко и непринужденно. Но не с Ханной. Клещами слова не вытянешь. И все же Яну есть о чем с ней поговорить.