Меня успокаивают обычными словами о скором выздоровлении, но я знаю, что я совсем близка к смерти. Возможно, это письмо — последний мой шанс проститься с тобой и послать тебе мою любовь. Пусть же мы встретимся на небесах, раз не смогли быть вместе на земле. Я постоянно молюсь об этом.
Твоя жена Мария
Слезы мешали мне писать. Я тихо вытирала их рукавом. Но королева была совершенно спокойна.
— Ваше величество, вот увидите, вам станет лучше, — пыталась успокоить ее я. — Джейн рассказывала мне, что осенью вы часто хвораете. Зато, когда ударят первые морозы, вы сразу поправитесь, и мы будем праздновать Рождество.
— Нет, Ханна, — возразила она.
В ее тоне не было и следа жалости к себе. Чувствовалось, она очень устала от земной жизни.
— Нет. На этот раз я так не думаю.
Зима 1558 года
Сэр Роберт приехал ко двору вместе с членами государственного совета, дабы склонить королеву к скорейшему объявлению имени того, кто наследует престол. За предыдущий месяц все советники побывали в Хатфилде, и их советы королеве были продиктованы Елизаветой.
— Королева очень плохо себя чувствует и никого не примет, — сердито объявила им Джейн Дормер.
Мы с нею обе стояли возле двери в покои королевы. Сэр Роберт подмигнул мне, но ответной улыбки от меня не получил.
— Это долг королевы, — осторожно заметил лорд-канцлер. — Она должна объявить свою волю.
— Она уже объявляла свою волю перед тем, как удалиться в родильную комнату, — резко возразила Джейн Дормер.
Лорд-канцлер растерянно покачал головой.
— Мы это помним. Королева объявила наследником своего неродившегося сына, а его регентом назначила короля Филиппа. Однако ребенок так и не появился на свет. Сейчас королева должна назвать своей наследницей принцессу Елизавету, которая ни в каких регентах не нуждается.
Джейн колебалась, но была полна решимости никого не впускать.
— Поймите, королеве действительно очень плохо, — сказала я.
Я говорила сущую правду. Мария беспрестанно кашляла, исторгая черную желчь. Она не могла лежать, поскольку стоило ей лечь, как у нее сейчас же начинался кашель. К тому же мне не хотелось, чтобы эти перебежчики, смеющие именовать себя слугами королевы, видели, как она оплакивает неверного мужа и надежды, разрушенные Елизаветой.
Сэр Роберт улыбнулся мне, показывая, что прекрасно понимает мое непростое положение.
— Миссис Карпентер, — официально обратился он ко мне. — Ты давно служишь при дворе и прекрасно знаешь: королева тем и отличается от обычной женщины, что у нее есть обязанности перед государством. Королева не может позволить себе запереться в спальне и лежать лицом к стене. Она это знает не хуже нас. У нее есть долг перед страной, и никто не вправе препятствовать исполнению ее долга.
Я дрогнула, и они это сразу заметили.
— Отойдите, — тихо сказал нам с Джейн лорд-канцлер.
Мы неохотно отошли, пропуская всех в покои королевы.
Их пребывание не затянулось, и, едва они ушли, я сразу же вбежала к королеве. Она полулежала на подушках. Рядом стояла плевательница, полная комков черной слизи, и кувшин с водой, куда был выдавлен сок нескольких лимонов и добавлен сахар. Этим питьем она устраняла привкус желчи во рту. Кроме служанки, в комнате не было никого. Мария была столь же одинока, как больная нищенка, надсадно кашляющая на пороге чужого дома.