Вместо этого сэру Роберту приходилось тащить на своих плечах последствия глупого шага, совершенного им в юности. Я не знала, было ли высокомерие Эми врожденным или развилось за годы замужней жизни. Я начинала сомневаться и насчет ее природного ума, не говоря уже о природной хитрости. Как бы она ни относилась к Джону Ди, прилюдно оскорблять человека, ставшего правой рукой епископа Боннера, было не просто глупо, но и весьма опасно. И на какое внимание мужа она рассчитывала, если ее совершенно не интересовал мир, в котором он вращался? Более того, она открыто презирала тот мир, считая ссоры между конюхами и молочницами более интересной темой, нежели государственная политика.

— Мы так и не дождемся продолжения рода Дадли, если Эми не перестанет злить мужа на каждом шагу, — шепнула мне одна из старших служанок.

— А что ее донимает? — спросила я. — Я думала, она сегодня будет щебетать, только бы угодить мужу.

— Она до сих пор не может простить, что сэр Роберт поддерживал замыслы своего отца и стремился к власти. Представляешь, она думала, что Тауэр научит его уму-разуму! Научит не замахиваться на недостижимые цели.

— Так ведь он — один из Дадли, — сказала я. — Они все рождаются с желанием замахиваться на недостижимые цели. Амбиции у них в крови, жажда богатства — тоже. Только испанцы любят золото больше, чем его любят Дадли, и только ирландцам нужно больше земель, чем этому семейству.

Я повернула голову в сторону Эми. Та шумно жевала засахаренную сливу, глядя прямо перед собой. Ненавистный ей Джон Ди сидел слева от нее. Эми было совершенно наплевать, что он и сэр Роберт говорили о чем-то важном. Они были вынуждены слегка податься вперед.

— А вы хорошо ее знаете? — спросила я словоохотливую служанку.

— Да. Сначала она меня раздражала, а теперь мне ее просто жаль. Эми привыкла жить мелкими заботами. Она хочет, чтобы и сэр Роберт жил так же.

— В таком случае ей бы стоило выйти за сына какого-нибудь провинциального сквайра. Роберт Дадли — человек с большим будущем. Он просто не позволит ей становиться у него на пути.

— Если бы она могла, она бы и сэра Роберта превратила в провинциального сквайра.

— А вот это у нее никогда не получится, — усмехнулась я.

Эми надеялась засидеться с мужем допоздна или, наоборот, рано улечься с ним в постель. Однако в восемь часов сэр Роберт сказал, что у него еще есть дела, и, не обращая внимания на ее недовольное лицо, ушел вместе с Джоном Ди. Уложив Дэнни, я присоединилась к ним. Мы накрепко закрыли ставни, заперли дверь на внутренний засов и остались в узком пространстве, освещенном одной свечкой. Ее робкий огонек отражался в зеркале.

— Ты рада, что мы вновь заглядываем в будущее? — вдруг спросил меня Джон Ди.

— Не знаю. О чем вы хотите спрашивать?

— Прежде всего, родит ли королева сына, — ответил мне сэр Роберт. — Сейчас нет ничего важнее этого. И еще — сможем ли мы вернуть Кале.

— И жив ли мой муж, — напомнила я Джону Ди.

— Конечно. Будем надеяться, что получим ответы на все вопросы, — ободрил нас он. — А теперь давайте помолимся.

Я закрыла глаза, и негромкие латинские фразы молитвы словно возродили меня и вернули к жизни. Мне стало легко. Я радовалась, что снова вижу своего господина и могу ему помочь. Когда я открыла глаза, пламя свечи показалось мне ярче. От него исходило приятное тепло. Я даже улыбнулась Джону Ди.