Пожилой мужчина в фиолетовом бархатном пиджаке эпохи короля Эдуарда придерживает дверь, когда я вхожу. Нет, это не любители шрамов. Нас захватили фанаты эпохи Возрождения, сидящие на «кислоте». С минуту я стою у входа. Пусть глаза сначала привыкнут к полумраку.

В баре воцаряется мертвая тишина. Карлос даже убирает музыку. Яички мои сжимаются, рука непроизвольно тянется к ножу. Наконец я поднимаю глаза, и около сотни шизофреников начинают аплодировать. Через минуту скандируют все: «Сэндмен! Сэндмен!» Над стойкой бара развернут огромный баннер. Серебряным фломастером на нем написано: «ДИН-ДОН, ВЕДЬМА СДОХЛА». На стойке – фотография Мейсона, обрамленная черным венком. Кто-то пририсовал ему маркером усы и рога.

Люди бросаются вперед и по очереди жмут мне руку. Хлопают по спине. Женщины целуют. Парни со смешными акцентами тоже меня целуют. Одни одеты как обычные бизнесмены, женщины, студенты, хипстеры или панкующие подростки. Другие выглядят так, будто сбежали из психушки Страны Оз.

Ни хера себе! В мой бар набежали Саб Роза.

Должно быть, пронесся слух о нашей с Мейсоном и Кисси смертельной битве.

Ох…еть. Теперь я рок-звезда. А ведь всего-то хотел съесть буррито.

Я подползаю к стойке, к лучезарно улыбающемуся Карлосу.

– Твои друзья – просто огонь! – кричит он сквозь шум. – Почему ты не приводил их раньше?

– Не знал, что они мне друзья.

Он продолжает улыбаться, но не слышит ни слова из того, что я говорю. Он подзывает меня поближе и шепчет в ухо: «Прикинь, некоторые из них реально умеют колдовать!»

– А ты не мог бы наколдовать мне риса с бобами? Я сейчас такой голодный, что мог бы сожрать округ Ориндж.

Пару минут спустя Карлос выносит мне столько еды, что ею можно было бы накормить весь тихоокеанский «огненный пояс». Я поднимаю стакан, полный «Джека» и радушия Карлоса, и поднимаю тост за обоих. Карлос абсолютно счастлив. Саб Роза могут быть кучкой психов, выпендрежников и бюрократов, но они контролируют бо€льшую часть подпольной экономики, которая держит Калифорнию на плаву. И они совершенно не стесняются разбрасываться наличными. Если «Бамбуковый дом кукол» станет любимым местом отдыха Саб Роза, то у Карлоса появится столько денег, что он сможет выйти на пенсию уже к пятнице.

Я пытаюсь есть, но люди продолжают подходить и выражать почтение. Предлагают звонить без колебаний, если мне что-нибудь понадобится. Теперь у меня есть телефоны по меньшей мере полсотни женщин. И столько же телефонов парней. Я не запоминаю ничьих имен. Все признающиеся в любви сливаются в одно большое размытое пятно. И в конце концов, как бы ни были милы эти люди, они реально начинают доставать. Я делаю вид, что иду курить, но на самом деле мне нужна тень, чтобы исчезнуть.

Ну и покурить, само собой, мне тоже очень хочется.

Я закуриваю у бара. Ко мне приближается какая-то женщина, одетая как Стиви Никс[124] в период яростного увлечения кокаином. Когда женщина подходит поближе, я нахожу ее действительно интересной. Во-первых, у нее самая бледная кожа, какую я когда-либо видел. Во-вторых, у нее очень странное лицо: оно двигается независимо от того, говорит что-то женщина или нет. Оно как луна, меняющая фазы: от великолепной девушки на выданье до глубокой старухи с жестким, словно высеченным из гранита лицом.