— Благодарение небесам, что вы рядом. Иначе не знаю, как бы я пережила все это.

Освальду повезло — ему предоставили комнату в общежитии IMCA.[32] Френсис остановилась у родственников. У малышки впереди еще две операции, и кому-то надо было дежурить у постели больной.

Жители Затерянного Ручья постепенно начали понимать, какое место в их жизни занимал Джек. Никто не порхал больше по лавке, не щебетал, не звенел колокольчиками. Обитатели городка прежде и не догадывались, что можно так тосковать по какой-то птице. А пуще прочих горевала Милдред. Она окончательно уверилась, что любила Джека больше всех и сама того не сознавала, пока птаха не умерла. Милдред буквально обожала птичку, просто ее чувства выражались в виде вечных жалоб.

Через неделю после смерти пичуги Милдред, повесив голову, вошла в лавку.

— Рой. Должна извиниться перед тобой и попросить прощения. Мне так стыдно за себя — прямо не знаю, что делать.

— За что? — удивился Рой.

— Я так недостойно себя вела перед бедной покалеченной птичкой. Цыкала на нее, обещала запечь в пироге. — По щекам у Милдред полились слезы. — Сама не знаю, что на меня нашло. Я ведь так его любила.

— Ты его, а он — тебя. Он ведь прекрасно понимал, что ты не всерьез.

— Да ты что?

— Точно. Поэтому-то он тебя постоянно дразнил.

Милдред подняла глаза, в них светилась надежда.

— Правда?

— Чистейшая. Какие могут быть сомнения. Видишь ли, — Рой протянул Милдред свой носовой платок, — старина Джек прекрасно разбирался в людях, куда лучше меня. Как-то заходят две девушки — никогда их раньше не видел, — и я попросил его исполнить для них пару номеров. А он ни в какую. Порхает себе с недовольным видом. Разозлил меня тогда изрядно. И что вышло. Пока одна девица заговаривала мне зубы, другая — шасть в кабинет. И стащила все, что плохо лежало.

— Как так?

— А вот так. Оказались воровками. А Джек из кожи вон лез, хотел меня предупредить. Знал, что они не с добром пришли. Меня-то можно было провести, его — никогда. Знаешь, Милдред, без него в лавке так пусто. Я уж так к нему прикипел, даже не думал, что он умереть может. Вот она жизнь, стоит кого-то полюбить, как его у тебя забирают. Хорошо хоть Пэтси далеко, а то прямо не знаю, чем бы все обернулось.

У Милдред отлегло от сердца. После смерти птицы она изменилась, перестала скрывать от других свои подлинные чувства. А то уйдет человек из жизни и не узнает, как ты к нему на самом деле относилась. Теперь всякий телефонный разговор Милдред заканчивала неизменным «Люблю тебя».

И только потом вешала трубку.

Потянулись тревожные дни. У всех отлегло от сердца, только когда Освальд и Френсис вернулись домой с известием, что все три операции прошли благополучно. Пэтси предстояли долгие томительные недели в гипсовом панцире. Чуть ли не каждые выходные Крупные Горошинки отправлялись в Атланту и всем скопом объявлялись у постели больной.

Освальд поехал с ними только раз — хотя ему очень хотелось видеться с Пэтси почаще. Но уж этот один раз… Набитая дамами машина, узенький кусок сиденья между Сибил Андервуд и Бетти Китчен с ее шестью футами росту, разговоры, не смолкающие ни на секунду всю дорогу до Атланты и обратно, — все это оказалось выше его сил. После этой злосчастной поездки он выбирался только с Френсис или старался договориться с Батчем. А порой подсаживался к Рою — выезжали в воскресенье рано утром и возвращались уже затемно.