Юки в последний раз отчаянно выкрикнула:
— Ка-а-атя!
Через несколько секунд Пашка уже втаскивал ее на дорожную насыпь. Река тихонько плескалась внизу, пахло арбузом, зудели комары. Катя ушла не на рыбалку.
Ночью Вьюрки не спали. В темноте мелькали фонарики, лаяли растерянные собаки. Дачники устроили охоту на зверя. Юки бегала по гудящим Вьюркам, стараясь держаться подальше от безлюдных закоулков, путалась под ногами, потом приносила новости: пенсионер Волопас предлагает отпугивать зверя ультразвуком; Тамара Яковлевна не пускает охотников на участок, говорит, вы мне кошек передавите, с собаками вашими, — назревает скандал; Максим Усов бродит один, с ружьем — очень страшный, а главное, откуда ружье?
Пашка с Никитой с вечера сидели в даче и пили. Точнее, когда Пашка и Юки, возвращаясь с реки, заглянули к Никите, тот уже пил. Пашке ничего не оставалось, как присоединиться.
Никита все говорил и говорил. Сначала — что не может это быть Катя. Да, всякое тут случалось, и ни логики никакой, ни справедливости, но не могла Катя вот так озвереть в одночасье. Может, она и странная, может, у нее не все дома, но… Что Никита к Кате неровно дышит, всем уже было известно. Как в кино, думала Юки, робко, но горячо Никите сочувствуя: она полюбила его — он оказался вампиром, он полюбил ее — она оказалась оборотнем-людоедом.
А в пропитанной спиртным духом темноте у Никиты уже рождалась новая версия: может, Катя только держала этого зверя у себя, приютила, пожалела. А он свою благодетельницу сожрал, вырвавшись на свободу.
— Может, она и ягоды для него собирала, — подал голос Пашка. — Пыталась вегетарианцем сделать…
— Зачем она вообще в лес ходила? — снова затосковал Никита.
— Знала что-то, — убежденно закивала Юки.
Только об одном Никита даже сейчас ни словом не обмолвился: Катя приходила к нему три дня назад с какой-то ахинеей — я, мол, знаю, что происходит, нужен свидетель… Какой-то иномирной жутью повеяло на него, когда она стояла на пороге. А может, это был просто сырой сквозняк…
— Ведьма, — сказал Пашка.
Юки вздрогнула: она думала о том же.
— Сам ты… — Никита, пошатываясь, встал. — Я сейчас.
— Она нас всех и заколдовала, — доказывал Пашка его удаляющейся спине.
Одно из главных правил для пьяного человека ночью — не смотреть на звезды, чтобы не рухнуть от головокружения. Но больше смотреть было некуда. Никита нашел ковш Большой Медведицы, лихо отплясывавший звездную джигу. Качнулся, но в последний момент поймал равновесие и стал, не выпуская из рук фонарика, застегивать джинсы. Луч света метался, выхватывая край крыши, ветку, куст шиповника… И бесформенную темную массу, заворочавшуюся в кусте.
Крупное тело зверя, напоминавшее черный мешок, было покрыто то ли чешуей, то ли очень шершавой кожей. Никита оцепенел от страха, но остался на месте и упорно светил фонариком, всматривался, пытаясь разобрать в бесформенных очертаниях хоть что-нибудь знакомое. В пульсирующей массе, похожей на колоссальных размеров пиявку, вспыхнули двумя красными точками глаза. А потом распахнулась круглая пасть с многорядьем зубов и зверь выпрыгнул из засады.