— В машине. Йола со мной и…

Я запнулся.

В зеркале заднего вида появились огни мигалки.

— …и полиция гонится за нами.

Я обернулся. Патрульная машина быстро нагоняла нас. Расстояние примерно в двести метров таяло на глазах.

— Ладно, Макс. Слушай меня. Ты сейчас остановишься.

Я помотал головой:

— Нет, я не могу…

— При следующей возможности. — После каждого слова Тоффи интонацией ставил восклицательный знак.

Не отпуская педаль газа, я мчался к перекрестку Кёнигсалле и Хюттенвег. Одна часть моего сознания еще размышляла, куда лучше повернуть — направо к автобану или налево в направлении Далема. Другая часть давно капитулировала.

— Красный.

— А когда они тебя арестуют, помни про правило номер один, хорошо?

— Да!

Правило номер один: веди себя как картезианские монахи.

— Ни слова. Храни обет молчания.

— Красный.

Я моргал, дворники едва поспевали за дождем.

— КРАСНЫЙ СВЕТ!

Предупреждение Йолы я услышал в последнюю секунду. Резко затормозил — наши головы дернулись вперед. «Жука» мотнуло в сторону, но машина не потеряла равновесие и остановилась чуть дальше по дороге, прямо под светофором.

— Вот дерьмо, — сказала Йола и подергала за ручку на своей двери. К счастью, от волнения не сумела ее открыть.

— Мне очень жаль, мне очень жаль, — залепетал я и хотел взять Йолину ладонь, но она откинула мою руку в сторону. По ее лицу текли слезы; в красном свете светофора казалось, будто ее глаза кровоточат.

— Йола, малышка. Я не хотел напугать тебя, мне очень жаль, — повторял я. Мне не удалось ее успокоить, но Йола хотя бы не пыталась больше выйти из машины.

Я глубоко выдохнул, посмотрел в зеркало заднего вида. И онемел.

— Очень странно, — сказал я в телефон, который все еще прижимал к уху.

— Что?

— Больше никого нет.

Голубая мигалка пропала. Полицейской машины, ехавшей за нами, больше не было видно.

— Исчезли, — сказал я и посмотрел по сторонам.

Ничего.

Ни одного автомобиля, нигде.

— Хочешь сказать, полиция свернула? — спросил Тоффи.

— Здесь невозможно свернуть.

Только лес.

— Ты видела, куда они поехали, Йола?

Ответа не последовало.

Они могли лишь развернуться и поехать обратно, но в таком случае я должен видеть хотя бы огни их задних фонарей на этой прямой дороге.

— Исчезли, — снова сказал я.

— Ладно, хорошо. — Видимо, Тоффи это раздражало меньше, чем меня. — Когда ты сможешь приехать ко мне? — спросил он.

Загорелся зеленый сигнал светофора.

— На Потсдамерплац?

Колени у меня дрожали, икры казались резиновыми, когда я нажал на сцепление, чтобы включить первую передачу.

— Нет, сегодня я работаю дома.

Значит, в Штеглице, Дракерштрассе.

Я медленно покатился к перекрестку, не отрывая взгляда от зеркала заднего вида и в любой момент ожидая, что из темноты леса выскочит патрульная машина и помчится к нам. Но я ошибался.

— Полагаю, мы будем у тебя через десять-пятнадцать минут и…

Сзади никто не появился.

— …и тогда я расскажу тебе в подробностях, что случилось…

Зато сбоку!

Сильный удар откинул «жука» в сторону, и он, как косточка, закрутился вокруг своей оси.

— Йо-о-о-о-о-о… — начал я кричать имя своей дочери, которая вдруг оказалась рядом со мной вниз головой, но от резкой неожиданной боли у меня перехватило дыхание. Я услышал шум, словно какой-то великан вскрывал крышу машины консервным ножом. Послышался хруст стекла. И мне стало холодно.