Все это помогало так же слабо, как и упаковка ибупрофена. Дозировка 800 мг. Разрешенная суточная доза — максимум три таблетки, а он снова запихнул себе в рот целую горсть.

В животе урчало. Казалось, срочно нужно в туалет, но Космо знал: если он сейчас встанет и дотащится по коридору своей меблированной квартиры до ванной комнаты, выложенной мерзким белым кафелем и напоминавшей ему скотобойню, из его разрушенного организма ничегошеньки не выйдет. Его уже несколько дней мучил запор.

И все равно он решил подняться. Медленно сел на провонявшем луком и пиццей диване (похоже, студенты, которые временно сдали ему эту квартиру, а сами уехали на семестр в Южную Африку, были фанатами фаст-фуда) и со всей силы сжал виски ладонями. Он выяснил, что это помогает. Как акупрессура. Может, там какая-то точка, неизвестно. Боль в голове облегчила спазм в животе. По крайней мере, немного. Настолько, что он смог встать, чтобы подготовиться.

«Черт, Макс, ты не мог просто оставить меня лежать там?» — думал он по дороге к окну.

Еще одна минута в болоте, всего одна чертова минута, и потеря крови была бы слишком большой. Но Макс, этот чертов «герой», вытащил его из трясины и вернул к жизни. За это Космо его ненавидел, как и врачей скорой помощи и хирургов, которые реанимировали его, а затем прооперировали.

Его босые ноги прошлепали по плиткам к окну.

Он отодвинул штору в сторону. Голым — без одежды он всегда чувствовал себя комфортнее всего — встал перед окном и схватил маленький серый бинокль, который лежал на батарее.

— А вот и ты, — прошептал он, и боль в желудке чуть отпустила.

С неосознанной улыбкой он наблюдал за маленькой девочкой на противоположной стороне.

Закрыл глаза.

Снова открыл их и сморгнул слезы. Настроил бинокль на резкость — девочка в гостиной осторожно потянулась за пультом дистанционного управления, чтобы не столкнуть с коленей кошку.

— Йола, — прошептал Космо. — Моя милая маленькая Йола.

Он почувствовал эрекцию.

МАКС

Я рассмеялся и немного расслабился. Обвинения Эдвардса были настолько абсурдными, что я действительно решил, что он спятил.

— Можете повторять это сколько угодно. Я не знаю, что вы с Виго раньше курили, но из меня такой же педофил, как из вас следующий кандидат на получение Нобелевской премии мира.

Эдвардс продолжал то, что, похоже, умел лучше всего: упрямо мотал головой и пытался загипнотизировать меня взглядом.

— Иешуа не ошибается.

— Это вы уже говорили. Знаете, что это признак сумасшествия — когда вы повторяете одно и то же в надежде получить другой результат?

— Моя программа не ошибается, — настаивал он. — Это люди совершают ошибки. Такие глупцы, как мы, которые решили, что сможем просто повесить на вас преступление и это сойдет нам с рук. Но Иешуа? Нет.

— Ну, не хочу подрывать вашу веру, но в моем случае компьютер, к сожалению, просчитался.

— Чушь. Он был абсолютно прав. Вы ведь в итоге похитили свою дочь или нет?

Я раздраженно моргнул.

— Имеете в виду мое бегство от Службы опеки, которую вы обработали и настроили против нас?

— Именно. Иешуа точно проанализировал ваш личностный профиль. Распознал синдром добряка в связке с неконтролируемой горячей головой.