– Ох, это было так ужасно! – продолжала спектакль Лиэса.

Своими речами она создала в воображении проректора по учебной части такую картину кровавых разборок в коридоре Академии, что недавний инцидент на городской площади, где сектанты попытались призвать демонов, но нарвались на патруль день и ночь бдящего Неда Хантера, лично мне показался конфликтом двух карапузов, не поделивших лопатку в песочнице.

– Господин проректор, аморальное поведение студентки Таши Шоу заслуживает порицания и пометки в личном деле, но я не стану требовать никакой денежной компенсации и дисциплинарных наказаний.

Лиэса смиренно опустила голову, корча из себя добросердечную монашку, а после эта тварь белобрысая, открыла свой поганый рот и понесла совсем уж откровенную чушь:

– Я готова ограничиться только искренними извинениями студентки Шоу, так как понимаю, что данное поведение было продиктовано не ее светлой, деятельной натурой, а тлетворным влиянием Мэг Фридом. Предположу, что причиной нападения на меня стало именно науськивание, случившееся…

Вот тут мое терпение окончательно иссякло.

Я демонстративно хрустнула пальцами и встала. Как говорится, есть только два варианта заткнуть чей-то фонтан красноречия: сунуть в глотку кляп или посильнее размахнуться.

– Это наглая ложь, – веско произнес Коул.

Ну или вот так… Хотя вариант с членовредительством мне нравился больше.

Сент-Клер загородил меня от злобного взгляда Лиэсы, сердитого проректора и ошеломленной Таши.

– Я достаточно хорошо знаю Мэг Фридом. Науськивания, интриги, заговоры – это не в ее характере. Мэг реагирует сразу – немного импульсивно, дерзко и решительно. В случае конфликта она не стала бы решать его чужими руками.

Окончание «в отличие от некоторых» осталось недосказанным, но вполне читаемым. Лиэса едва не зарычала на Коула, Таша впервые с момента прихода в кабинет улыбнулась, а проректор кинул взгляд на свой дек, охнул, крикнул секретаршу и торопливо подскочил.

Нас вежливо, с дежурной улыбочкой «как вы все меня достали» прогнали на занятия. Мы вышли в коридор, после чего благополучно разошлись в разные стороны – мы трое свернули в коридор, а Лиэса, покачивая бедрами, провалилась прямиком в ад. В смысле, начала спускаться по лестнице.

И вот есть превеликое множество разновидностей тишины: обычная, напряженная, скучающая, а есть высший пилотаж – многозначительно-красноречивая. И вот его-то сейчас мы на пару с Коулом и демонстрировали, прожигая взглядами в Таше четыре любопытные дырки.

Просто, с чего вдруг они подрались? Кто стал зачинщиком? И что стало первопричиной для взрыва ярости?

– Ну хорошо! – не выдержала девушка нашего с Коулом единства, сорвала с руки дек и развернула экран в небольшой лист. – Вот. Я ее нарисовала.

Нарисовала – это неверное слово. Логичнее употребить «обсмеяла».

Лиэса на картинке как две капли воды походила на себя настоящую, то есть оказалась гордой обладательницей рогов, хвоста и татуировки дьявольских вил на правом предплечье. Таша изобразила блондинку в момент панического бегства от крылатых бомбардировщиков удобрений, с потеками той самой массы на голове. В правом углу реял отчетливо прорисованный Ублюдок.