Хильда прекрасная хозяйка, и на какой-то миг я не мог сообразить, почему она не подала хорошую отбивную.

Когда я взглянул на нее, я заметил, что она смотрит на меня с беспокойством.

— Джон, не забывай, что нам по норме полагается мяса не больше, чем на несколько пенсов в неделю, — напомнила она мне.

— Хорошо, — сказал я, — удовлетворимся хорошим омлетом.

— По норме полагается одно яйцо в неделю, Джон, — грустно сказала Хильда.

И как только люди могут жить в таких условиях! Но я не долго пребывал в состоянии растерянности. В тот же вечер я достал проволоки и пошел ставить силки.

Оказалось, что не все изменилось. Я еще помнил тропы через болота, по которым бегали дикие кролики. В этот вечер я поставил десять силков. Наутро я обошел их. Моя рука еще не утратила навыка, и в силки попались шесть замечательных жирных кроликов. Они наполнили мое сердце чувством большей гордости, чем если бы я убил такое же число слонов, каждый бивень которых весил по сотне фунтов.

Сорок лет спустя я все еще умел поставить силок. Я желал только, чтобы Том Сэлман мог увидеть мою добычу. Том всегда утверждал, что следует ставить силок на полтора кулака от земли; по-моему же следует ставить их на два кулака от земли. Мы часто спорили по этому вопросу, попивая виски в Макинду. Однако качество пудинга обнаруживается только на вкус — я оказался прав, так как кролики хорошо попались в силки.

Возвращаясь домой, я почувствовал какое-то угрызение совести за свой эгоизм — ведь все это мясо я оставлял для Хильды и себя. Проходя мимо фермы, я увидел хозяйку, которая подметала парадное крыльцо. Я остановился и предложил ей кролика. Она безразлично посмотрела на зверька.

— Мы не держим свиней, — объяснила она.

— Вы что, кормите свиней кроликами? — спросил я. — Разве вы никогда не слышали о пироге с начинкой из кроличьего мяса?

— Мы их больше не употребляем в пищу, — пояснила мне хозяина фермы. — Правда, я слышала, что люди ели их в старое время.

Я продолжал добывать кроликов и зайцев, однако мой интерес к этому спорту как-то притупился. Даже за деньги нельзя было нанять мальчика, который таскал бы за мной сумку с дичью. Через несколько часов связка кроликов почему-то начинала казаться тяжелой, и я понять не мог, почему не чувствовал этой тяжести, когда был мальчиком.

Я достал свою старую удочку и пошел удить рыбу. Мне удалось поймать несколько форелей, по фунту или немногим более каждая, однако для этого потребовалось слишком много времени. Вспоминается мне узкий деревянный мост, который был перекинут через речку Лохар в нижнем ее течении, с которого я юношей ловил морскую форель, выплывавшую из Солвей-Фирта и с жадностью бросавшуюся на ярко расцвеченную муху. Пригожая шотландочка остановилась, когда я спросил ее об этом месте.

— Вы имеете в виду мост убийцы?

По моему виду она поняла, что я ничего не знаю.

— Разве вы не слышали, — спросила она, — о том, как один человек увидел свою любимую с другим и подстерег их на мосту? Мужчина, увидев нож, скрылся, а женщина осталась стоять, и подстерегавший перерезал ей горло от уха до уха, бросил ее тело в речку Лохар и сам бросился за ней. Вы, конечно, не пойдете туда ловить рыбу?