– Да какой ты мужчина, трахал меня четыре года, чтобы потом вот так выкинуть на улицу.

– Алиса, никто тебя не выкидывает, ты сама всё время норовишь уйти, во‑первых, во‑вторых, если ты всё же соберёшься, я позабочусь о твоём благоустройстве, сниму тебе квартиру.

– Мне уже сейчас собирать чемоданы? – стояла она абсолютно голая передо мной, зажав кулачки у груди. – Сниму, какой рыцарь, какое благородство! Ты такой заботливый, первой жене ты оставил квартиру, а мне хочешь просто снять. Чем я не вышла? Уродина я, да? Конечно, сейчас я, наверное, страшнее её. Посмотри на меня, до чего ты меня довёл. Может, ты ещё вычтешь с меня те расходы, что я тебе доставила? Давай, предъяви мне счёт, я тебе выплачу всё до копейки. – Слёз у Алисы уже не было, сухие всхлипывания время от времени увлажняли этот спектакль.

– Алиса, хватит.

– Что хватит?

– Всхлипывать, а то захлебнёшься в жалости к себе. Хватит реветь, хватит ре-минора. – Её эмоции подсохли и драма уже приобрела оттенок мелодрамы. Когда главные герои могли прийти к компромиссу, будто после мощного ливня, где природа начинает стягивать с себя мокрую одежду, стряхивая с себя дождь.

– Бесчувственная пьяная обезьяна, – снова полезла она в бутылку.

– Уродина, как ты меня уже достала! – сорвался я.

– Вали отсюда, вали, если хочешь. Мне надоело тебя успокаивать, каждый божий вечер, одно и то же. Я не виноват, что отец мой заболел и я вынужден за ним ухаживать. Да, дело даже не в этом. Я его люблю, – нырнул я за ней.

– Я заметила, что его ты любишь больше меня. Если бы ты знал, как я устала приходить сюда, вроде как домой, как я боюсь просыпаться ночью, утром, встречая всё ту же обстановку, ту же больную атмосферу. Разве для этого я родилась, в моё время, в мои годы люди живут как-то по-другому, по-другому проводят время: они ходят на концерты, путешествуют, а не торчат дома. Как ты не понимаешь, я чувствую себя здесь старше лет на двадцать, словно вышла из машины времени не на той остановке. Я же не виновата, что моложе тебя, – рылась она в шкафу, пытаясь собрать какие-то вещи.

– Тем более, значит, у тебя всё впереди. Ты будешь счастлива. – В это утро я уже не мог послушать свои любимые песни в исполнении любимой певицы, радио сломалось, оно не хотело говорить, сколько бы я ни пытался его починить… Сколько бы я ни гладил её ручку, ни целовал её шею, ни утешал буквами. С любимыми всегда так – одна идиотская выходка, и остаёшься без музыки чёрт знает на сколько.

– Буду, конечно, буду. Только не с тобой. С тобой надо встречаться, как с любовником, но не жить. Жить вместе у нас не получается. Разные мы, – бросала она свои одёжки из шкафа на кровать.

– Разве это причина? – застыл я напротив неё.

– Да, именно это. Женщина никогда не уйдёт от любимого человека без причины.

– Да, она даже причину забирает с собой. Что-нибудь кроме секса со мной тебе приносит ещё удовольствие?

– Не волнуйся, больше никто ничего мне не приносит. А ты урод, – бросила Алиса свои вещи и села спиной к батарее, закрывая руками воспалённые глазницы.

– Я знаю. Я знаю. Не смотри на меня, а-то…