И продолжил сосредоточенно наносить на поверхность маленькие точки. Он никогда не пользовался палитрой и не смешивал в ней краски. Ему не нравилось, когда несколько цветов превращались в тусклую грязь. Он брал краски и наносил их на холст или стену крохотными точками, одну рядом с другой – таким образом на расстоянии они сливались в нужный ему цвет или оттенок.

– Это город? – Джема осмелилась подобраться ближе.

В каждом движении парня сквозила бешеная энергия. Мышцы перекатывались под кожей, блестящей от пота, руки парили над стеной, голова наклонялась все ниже и ниже. Он напоминал хищную птицу, парящую над добычей и готовую к броску.

– Будущий город. Такой, каким я хочу его видеть.

Девушка подошла вплотную и стала разглядывать очертания зданий, проявившихся там, где еще недавно были бессмысленные разводы и линии. Качающиеся от морского ветра флажки, закоулки центра, напитанная ароматами цветов и соли набережная. Дома, памятники, окна, в которых отражалось солнце. Плывущие по морю, как по жидкому свету, корабли и пузатые лодки.

Просторы воды под ними создавали такую глубину красок, которая подвластна была не каждому художнику. Углы падения солнечного света, отблески темных берегов, белые пески и величественные скалы, облака, заключенные в пространство света, полного влаги.

Теперь и она сама могла видеть море не глазами, а душой – и все благодаря этой картине. А еще Джема узнавала город на его берегу. Их город. Новый, совсем другой. Живой.

– Да ты романтик, – глухо прошептала она, – если бы кто-то осуществил твой проект, то эта красота могла бы стать городской реальностью.

Ей тоже захотелось видеть и осязать всю эту роскошь цвета наяву. Приученная к заморским курортам дочь мэра и подумать не могла, что не замечала ее, годами находясь в самом ее центре.

– Сады, фонтаны, памятники, повороты улиц, площади, простор, перспектива – вот чего мне хочется. Города становятся типовыми, теряют свое лицо. Но они должны быть прекрасны и неповторимы, как вековые леса, парки, как воздух и море. – Витя продолжал рисовать. – Чтобы всюду свет, тишина, ветер. Чтобы в городе можно было и отдыхать, и работать, и думать. А не поддаваться тревоге и беспокойству, не уставать от обыденности. Город должен питать, давать силу, а не угнетать сознание.

Джема рассматривала здания на картине и понимала, что в них говорит каждый камень. Вот бы однажды приложить руку к подобным переменам. А пока всё, что им оставалось, это мечтать.

– Держи! – Он протянул ей кисть.

– Я? – Ей трудно было пересилить себя и протянуть руку.

– Давай, не бойся, добавь своих деталей. – Улыбнулся парень.

Провел тыльной стороной ладони под носом. Над губой остался синий след.

– Вряд ли у меня что-то получится, – смущенно пожала плечами девушка.

– А это не важно. Если от души, то всегда красиво.

Она надела фартук, взяла краски и всмотрелась в пейзаж. Затем попробовала порисовать. Удивительно, но пальцы все еще помнили: как держать кисть, как наносить мазки, как работать с цветом.

Через полчаса на городских фонтанах красовалась мозаика из морских коньков и буревестников, на площади раскинулись ковры из фиалок и заросли белых ромашек. Через час набережную наполнило множество зелени и шумящей воды. Они рисовали, и город оживал, наполнялся любовью и светом.