Точное установление продолжительности применения черного свинца в письме может иметь определенное значение для источниковедения, поскольку тогда можно было бы определить возраст манускриптов, написанных или разлинованных с помощью этого вещества, или же сделанных с его помощью рисунков. Я хочу поведать здесь то немногое, что мне известно, чтобы побудить других собрать больше сведений.
Я говорю о карандашах, изготовленных из минерала, который обычно называли plumbago и molibdaena, хотя современные минералоги проводят различие между этими названиями. Минерал для изготовления простых карандашей они называют reissbley, plumbago или graphites… Plumbago… но он не содержит свинца; для названий reissbley>{2} и bleystift>{3} есть лишь то основание, что он оставляет на бумаге следы свинцового цвета. Эти линии долго сохраняются и нескоро выцветают, но при желании их легко стереть. Поэтому черным свинцом можно пользоваться с бóльшим удобством и скоростью, нежели углем, какими-либо земляными пигментами или даже чернилами[79].
Возможно, новаторский труд Бекмана побудил других исследователей к сбору дополнительной информации, но, судя по всему, собирать было больше нечего. По крайней мере, за последующие два столетия им не удалось найти почти ничего. В начале XX века велись дискуссии относительно времени появления самых первых следов карандаша на манускриптах, и немецкий ученый Шонеманн утверждал, что линии, прочерченные «черным свинцом», имеются в старинной рукописи XI или XII века, хранящейся в одной из немецких библиотек[80]. Против этого возражал Чарльз Митчелл, чьи детальнейшие исследования карандашных пометок в книгах, хранящихся в Британском музее, не выявили ни одной сделанной ранее XVII века, что подтверждает предположения относительно времени обнаружения чистого графита в Камберленде.
Книга Молли Лефебьюр «Наследие Камберленда» — одна из последних работ, посвященных истории региона, который стал центром карандашной промышленности Англии и поставщиком сырья для первых фабрик по всей Европе. Во введении автор рассказывает о своем стремлении найти доказательства того, что основной ингредиент для производства простых карандашей впервые был найден на холмистом пастбище:
Документально подтвержденная история вада отрывиста и не слишком достоверна, как и в случае со знаменитой карандашной промышленностью Кесвика. Возвышенность Ситоллер (где расположены древние карьеры вада) и буквально, и фигурально обманывает ожидания: дальние скалы, вырисовывающиеся в тумане наподобие остроконечных пиков в Перу, по мере приближения уменьшаются и превращаются в невысокие камни; на угодьях пасутся немногочисленные овцы; сведения о ваде, который триста лет был известнейшим местным товаром, оказываются удивительно расплывчатыми. Попытки разузнать его историю… превратились для автора в настоящее приключение наподобие того, что ожидало Алису в Стране чудес; чем ближе она подходила к ваду, тем сильнее он отдалялся[81].
В главе под названием «В поисках вада» Лефебьюр подробно пишет об усердных и утомительных попытках установить историю открытия и старинных методов добычи этого минерала: