Заза умерла, потому что пыталась быть собой, а ей внушили, что это зло. В среде воинствующих католиков, в семье с суровыми традициями, где она родилась 25 декабря 1907 года, долг требовал от девушки забыть о себе, отречься от себя, приспособиться. Но Заза была особенной и не смогла «приспособиться». Это коварное слово означало, по сути, что надо вписаться в трафарет, где вас уже ждет своя ячейка среди других таких же ячеек: все, что не укладывается, будет смято, отсечено и выброшено на свалку. Заза не уложилась, и ее оригинальность попросту стерли. Вот оно, преступление, убийство.

Симона де Бовуар с ужасом вспоминала, как фотографировалась семья Лакуэн в Ганепане: все девять детей были выстроены по старшинству, шесть девочек, как в униформе, в одинаковых платьях из синей тафты и одинаковых соломенных шляпах с васильками. У Элизабет было там свое место, ждавшее ее от века, отведенное для второй дочери Лакуэнов. Это зрелище вызывает у юной Симоны яростный протест. Нет, Заза другая, она единственная в своем роде! Но любой свободный поступок противоречит родовым устоям: сплоченный клан непрерывно вовлекает ее в свою деятельность, она жертва «общественного долга». Постоянно находясь среди сестер, братьев, друзей и многочисленной родни, перегруженная домашними делами, светскими обязанностями, визитами и коллективными развлечениями, Заза ни на миг не остается одна или наедине с подругой, она себе не принадлежит, у нее нет ни минуты для себя, для занятий скрипкой, для учебы, ей отказано в праве на одиночество — вспоминается нечто подобное в уставе некоторых монашеских орденов. Поэтому летние каникулы в Ганепане для нее настоящий ад. Она задыхается, мечтает вырваться из этого вездесущего окружения и от безысходности ранит себе ногу топором, чтобы избежать навязанной ей поездки. В этом кругу главное — не выделяться, существовать-для-других, а не для-себя. «Мама никогда не делает ничего для себя, она всю жизнь жертвует собой», — сказала однажды Заза. Всякое живое проявление индивидуальности пресекается в зародыше. Но для Симоны де Бовуар нет худшего преступления, что она и демонстрирует в «Неразлучных», причем преступление это можно назвать философским, поскольку оно затрагивает основы человеческого бытия. Всю жизнь она будет утверждать в своих текстах абсолютную ценность субъективности — не индивида из социологической выборки, а индивидуальности, которая делает каждого из нас, по выражению Андре Жида, «самым неповторимым из живущих», чье сознание существует здесь и сейчас. «Любуйтесь только тем, что видите лишь раз»[39]. Непоколебимая изначальная уверенность Симоны де Бовуар находит опору в философии: на карту поставлен абсолют, и эта карта разыгрывается здесь, на земле, в нашей единственной жизни. Так что в истории «Неразлучных» ставки были необычайно высоки.

Что спровоцировало трагедию? Тут сошлось много причин, и кое-какие из них лежат на поверхности, что ясно видно в романе. Например, равнодушие матери. Андре/Заза любит мать страстной, ревнивой любовью, но эта любовь сталкивается с известной холодностью мадам Галлар: девочка чувствует себя затерянной среди братьев и сестер, одной из многих. Эта дальновидная женщина не пускает в ход свой авторитет ради пресечения детских шалостей, она приберегает его на потом, чтобы иметь власть над детьми, когда дело дойдет до главного. У девушки в те времена было два пути — в монастырь или замуж, права голоса она не имела. Брак устраивали родители, они организовывали «встречи» и подыскивали потенциальных женихов, исходя из собственных идеологических, религиозных, светских и финансовых предпочтений. Браки заключались только внутри клана. Первый раз Андре столкнулась с этим незыблемым правилом, когда в пятнадцать лет ее насильно разлучили с Бернаром, мальчиком, которого она любила. И вот снова, уже в двадцать, ее любовь оказывается под угрозой. Сам ее выбор — молодой человек из другого круга — и намерение выйти за него замуж воспринимаются семьей как предосудительная блажь и нарушение уклада.