Полминуты Федор не находил что сказать. Затем дал волю эмоциям.

— Но это же меняет все дело! Картина совершенно ясна! И причем здесь этот Цагаан?!

Его ожгло резкой болью. Федор вскрикнул, но тут же все прошло.

— Вот и все, — молвила Аглая, вправив сустав. — Теперь порядок. Забинтую, и можешь ходить.

— Благодарю вас, — ошарашенно произнес Федор. — Это очень мило.

— А что полковник Шергин? — поинтересовалась она.

— С ним тоже все в порядке. Мы поговорили, и он поведал мне, как было дело.

— И как оно было?

— О, это долго рассказывать, надо начинать издалека.

— Обед еще не готов.

— Ну, тогда слушай… Все дело в том, что полковник Шергин очень любил Россию и был, что называется, добрым христианином…

Утро выдалось тихим и ластилось, как котенок. Солнце мягко подогревало спину, от кромки лиственного леса доносилась нежно-серебристая птичья акапелла. В воздухе носился аромат поздних цветов, а земля исходила прозрачным туманом, который окутывал все таинственным флером.

— Это здесь.

Аглая остановила лошадь и спешилась.

Федор не слишком ловко, как тяжелый толстый шмель, приземлился на одну ногу.

— Может, скажешь?

— Увидишь сам. Рассказывать бессмысленно.

— Ох уж мне эти туземные тайны, — недовольно отозвался он.

Аглая привязала лошадей к одинокой голубой ели и направилась в сторону ручья, прыгающего по камням на склоне. На пригорке он образовывал крошечный водопад, разлетавшийся цветными брызгами. Федор нагнулся к воде, чтобы напиться, а когда выпрямился, Аглаи не было.

— Эй! Что за шутки? — крикнул он.

Ее сосредоточенная физиономия вынырнула из какой-то щели за водопадом. Аглая приложила палец к губам.

— Тс-с. Иди за мной.

— Ну и кого из нас, спрашивается, больше влечет мистика? — пробормотал Федор, протискиваясь в вертикально вытянутую узкую дыру.

Здесь было темно и душно. Аглая включила фонарик и пошла вперед по расширяющейся пещере.

— Пахнет дохлыми мышами, — поморщился Федор.

Аглая остановилась.

— Что? — спросил он.

— Смотри.

Луч фонарика бегал зигзагами по груде блестящего хлама. Постепенно до Федора дошло, что груда имеет правильные геометрические очертания и сложена из отдельных пирамидальных брусков, отливавших рыжим блеском.

— Что это?

— Золото Бернгарта, — спокойно ответила Аглая.

Федор тяжело сглотнул и вцепился ей в плечо.

— Не подходи.

Но она и без того не двигалась с места.

— Надо сдать его государству, — предложила Аглая.

— Государству от этого пользы не прибудет. — Федора одолевали неприятные мысли.

— Рано или поздно кто-нибудь еще найдет его.

— Найдет, — согласился он и ненатурально оживленным голосом спросил: — Ну что, Аглая Бернгартовна, как делить будем — по правде или по справедливости?

— По правде, — ответила она, даже не улыбнувшись.

— Верно. Справедливость — дело темное. Пошли отсюда.

Федор забрал фонарь и подтолкнул Аглаю к выходу.

— Как у нас справедливость искать начинают, — объяснил он по пути, — так друг дружке лбы бьют и морды дерут. А потом за топоры берутся, на тачанки садятся и подковы на каблуки насаживают.

— И в Беловодье ходят, — добавила Аглая.

Они вылезли наружу и побрели к лошадям.