Хэзэрд поднялся, когда Импрес проснулась, и подошел к окну, выходившему на восток. Он поднял тяжелую штору. Первые тусклые лучи рассвета, поднимавшегося над снежным гористым ландшафтом, окрасили темное небо бледной полосой.

— Уже утро, — спокойно сказал он, опуская тяжелую ткань.

Его Голос разбудил Блэйз, и она молча подошла к нему и опустила голову на его плечо. Спокойно произнесенные слова прозвучали в ее сознании символом надежды.

Рассвет для них означал победу.

Трей Брэддок-Блэк не умер ночью.

Рано утром, когда Импрес, Блэйз и Хэзэрд ненадолго покинули Трея, чтобы умыться и переодеться, их заменили Блю и Фокс.

Импрес отвели в спальню, из окон которой были видны горы. Свет проникал и в примыкающую к спальне ванную комнату, где стояла роскошная ванна, такая большая, что в ней можно было вытянуться во весь рост. Но она только окинула комнату одним быстрым взглядом, потому что торопилась помыться и переодеться.

Вещи Импрес были принесены и разложены, еще одни брюки, рубашка и шелковый халат висели в платяном шкафу. Все три предмета одежды выглядели сиротливо в пустоте шкафа, сделанного из красного дерева. Она порылась в ящиках и обнаружила перемену белья. Импрес оделась в считанные минуты, натянув старые удобные башмаки, которые были вычищены до зеркального блеска.

Только что вымытые волосы будут долго сохнуть, поэтому она вытерла их насухо и расчесала гребнем из слоновой кости, лежавшим в шкафу вместе с такой же щеткой и небольшим туалетным зеркалом. После этого она взяла лежащие на туалетном столике черепаховые заколки и попробовала заколоть у висков свои прекрасные длинные волосы. Золотой орнамент на заколках внезапно пробудил в ней ностальгию по прежней жизни, но она решительно отбросила эти мысли, вспомнив об оставшихся дома братьях и сестрах, нуждающихся в ней, и положила заколки на место. Больше ни разу не взглянув в зеркало, она вышла из комнаты.

Борясь за жизнь Трея, она как-то потеряла из виду причины ее приезда в Елену. Он должен жить не только потому, что Импрес испытывает удовлетворение от спасенной жизни, но и потому, что банковский чек должен быть оплачен, чтобы ее семья могла выжить. Отец Трея сказал прошлой ночью: «Все, что у меня есть, ваше, если он будет жить».

Воспоминание об этом не было следствием ее алчности. Того золота, которое она должна получить по чеку, для нее более чем достаточно. А теперь следует позаботиться, чтобы Трей Брэддок-Блэк дышал следующий день. А затем следующую ночь. Конечно, если не будет инфекции, не разовьется гангрена, не поднимется температура — все что угодно может еще появиться. Он прожил ночь, но битва за его жизнь отнюдь не закончена. Но все же, подумала Импрес, проходя через холл и позволив себе легкую улыбку, начало было обнадеживающим.

К вечеру Трей мог глотать с ложки, в полночь он первый раз открыл глаза и, увидев стоявшую рядом с ним Блэйз, слабо прошептал:

— Мама… — Потом скосил глаза на отца и произнес: — Папа.

Его губы чуть искривила улыбка. Затем он увидел Импрес и, пораженный, широко открыл глаза. Он, кажется, находится в своей комнате, в собственной постели? Память услужливо напомнила ему искаженное лицо Фло, и он понял, что то, что он открыл глаза, воообще большая удача.