— Ты блефуешь, — говорю я. — Я нужна тебе живой.

— Точно. Тогда не голову, а, допустим, ногу. Заодно посмотрим, какая регенерация у имани.

Он психопат. Абсолютно свихнувшийся тип.

И как я этого не заметила, когда жила с ним?

— Доминик, это…

— Заткнись! — приказывает мне Кампала. — Так что, есть желающие посмотреть, как ваша драгоценная Чарли истекает кровью?

В ответ он получает утробное рычание.

— Нет? Тогда принимайте тот вид, в котором мы с вами сможем разговаривать.

Доминик перекидывается в человека в мгновение ока, поднимается и смотрит только на меня. Глаза в глаза. Во мне будто разрастается сила, тепло, уверенность, что все будет хорошо. Раньше я это чувствовала, когда он меня обнимал, но сейчас хватает только взгляда. И я медленно киваю, показывая, что мы сейчас на одной волне. Что я его поняла.

Его взгляд будто говорит: «Я позабочусь о тебе». Это не похоже на чтение мыслей, о котором говорят в легендах, скорее, какое-то инстинктивное понимание, что нужно делать.

Хантер долго остается в волчьем облике, в отличие от Доминика он смотрит то на Кампалу, то на Лабрю, сжимающую пистолет двумя руками. Вот от кого исходят волны ужаса. Паники. И это делает ее гораздо более непредсказуемой и опасной.

Хантер оборачивается в человека медленно, словно напоказ.

— Другое дело, — говорит Кампала. — А теперь играем по моим правилам! Сразитесь друг с другом, до смерти. — Он хватает меня за волосы, заставляя запрокинуть голову. — Победитель получит самый ценный приз — легендарную имани.

Мои спасители переглядываются, и Хантер кивает:

— Я согласен. Я обещал тебе найти Чарли, ты обещал мне бой.

Что? Бесов ты сын! О каких еще условиях они договорились?

— Он лжет! — выкрикиваю я, несмотря на то, что, по ощущениям, несколько прядей остается в руках Кампалы, так сильно он дергает меня за волосы. — Ему нужен ребенок. Для волчьих боев.

— Только ребенок, — уточняет Дэнвер. — Ты, моя дорогая, совсем другое.

— Она еще не у меня, — цедит мой волк.

— Мы договаривались про «найти», а не про «забрать», — напоминает историк, но, судя по его взгляду, ему тоже не нравится идея Кампалы.

— Хантер, уверена, ты бы не хотел такой судьбы ни для себя, ни для кого-либо другого.

— Твой ребенок не станет игрушкой, Чарли. Я заберу тебя вместе с ним.

— Я не хочу идти с тобой, — признаюсь честно. — Но ты еще можешь все исправить. Вам с Домиником нужно объединиться, а не враждовать.

Теперь во взгляд Хантера просачивается холод, и я понимаю, что мне до него не достучаться.

Они будут сражаться, и на этот раз до последнего.

— Зачем тебе это? — спрашивает Доминик у Кампалы. — Если это месть, то за что? Я тебя даже не знаю.

— Знаешь, дорогой кузен. Знаешь.

Кампала стаскивает маску и вздыхает, будто ему наконец-то есть чем дышать.

Я чувствую удивление моего волка. Его неверие. Все то, что испытала сегодня сама, когда встретилась с тем, кто считался мертвецом.

— Дэн? Зачем понадобился весь этот маскарад?

— Затем, что ты забрал у меня все. Стаю, деньги, благосклонность старейшин, даже женщину.

— Не я тебя изгнал.

— Не ты, но ты бы поступил точно так же. Теперь я все себе верну. И для начала хочу посмотреть, как ты подохнешь. Выбирай: либо ты, либо она.