– Остановить движение! Лошадей стреножить! Стрельцы, слушай мою команду! Выходим за обозы на тридцать саженей! Отмеряем полосу в двадцать и поджигаем траву! Тот край, что идет к повозкам тушим, затаптываем сразу. Татары на нас пал двинули!

Все изменилось в мгновении ока – стрельцы отошли от дремоты – все же поход под жаркими солнечными лучами то еще удовольствие, и размякшие на повозках люди поневоле засыпают.

Но теперь все люди забегали как наскипидаренные – дымки на горизонте становились выше и гуще, потихоньку сливаясь в серую пелену. Юрий продолжил громко отдавать команды, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, уверенно и твердо.

– Лошадей крепко стреножить. Из баклаг намочить тряпки, обмотать лица – будет легче дышать через дым! Пускаем встречный пал – и огонь до нас не дойдет! Все обойдется!

Юрий посмотрел на тонкую багровую полоску и облегченно вздохнул. Жаль, нет лопат, а то бы еще земли нарыли, но и так сойдет. Хотя какое-то количество народа и лошадей задохнется.

«Вот шельмы, моим способом меня и ошарашили. Ладно, нас целиком и полностью истребить – такое желание разумно и понятно! Но ведь и всех своих невольников не пожалели, решив отбить караван. Видимо, на повозках что-то очень ценное!»

Чигирин

4 сентября 1677 года

Новая война накатилась на украинские земли кипящим мутным валом. Турецкая армия Ибрагима-паши, имевшего зловещее прозвище «Шайтана» в конце июля подошла к Чигирину – гетманской столице Правобережья.

Внушительная сила из пятнадцати тысяч янычар и другой турецкой пехоты, вдвое большее число зависимых от Порты валахов, молдаван и сербов, и 45 мощных осадных пушек (по одной на каждую тысячу человек) – способных сокрушить любые стены. Крайне серьезное войско, способное разгромить вставших на его пути московитов.

Крымский хан повел к Чигирину двадцать тысяч татар и ногайцев. Вообще-то в поход вышло вдвое больше, но вторая половина орды отправилась заниматься привычным, крайне увлекательным для степняков делом – грабежом русских окраин.

Турки 3 августа подошли к Чигирину который обороняли девять тысяч русских и казаков под командованием генерала Трауэрнихта – иноземца на царской службе. В крепости не хватало пороха, большая часть пушек имела совершенно расстрелянные стволы, но ведь любая цитадель сильна не стенами, а людьми, которые их защищают. Солдаты двух «выборных» полков были полны решимости драться.

Столь же непримиримо к вековым врагам были настроены малороссийские казаки, составлявшие большую часть гарнизона. Даже «универсалы» назначенного турками гетмана Юрия Хмельницкого, никчемного сына великого Богдана, не поколебали их желания сражаться с османами не на жизнь, а насмерть, до последнего вздоха.

В ночь на шестое число турки подвели траншеи к городу и поставили шанцы в полсотни саженей от крепостного вала, установили осадные орудия и начали бомбардировку, которую не прекращали три недели. Несколько раз предпринимали попытки штурма, однако гарнизон не только отбивал бешеные атаки янычар, но сам устраивал неоднократные вылазки, нанося врагу значительный ущерб.