И во мне появилось непреодолимое желание увидеть свои­ми глазами то, чего практически не может быть, но укрытое со всех сторон горами и кедрачом это нечто вопреки всему про­должает здравствовать.

Встав с постели, я оглядел комнату. Стены её были сложены из массивных, потемневших от времени лиственниц, неболь­шое, полузасыпанное снегом окно, рядом с ним стол, и четыре, закинутые стёганными одеялами, кровати - вот и всё убран­ство.

«То, что мы находимся в подсобном жилом помещении ком­плекса, я догадался ещё вчера. Интересно, где находится сам храм? - раздумывал я. - Наверное, где-то рядом. Скорее бы его увидеть».

Когда я вошёл в горницу, оба бородача сидели друг напро­тив друга, о чём-то оживлённо беседуя. Увидев меня, они за­молчали и пододвинули мне скамейку.

- Садись и кушай, засоня, - глядя на меня, покачал головой Велемир. - Сначала мы завтракаем, потом я покажу тебе своё хозяйство. Ты увидишь то, что хочешь: чудом уцелевший на этой многострадальной земле храм Рода. А потом тебе придёт­ся понять структуру управления социумом и механизм дегра­дации человеческого сознания.

- Который, опираясь на Закон целостности, разрушает в че­ловеке не только психику, но и его тело, - добавил Чердынцев.

- Знаешь, почему я познакомил тебя с волхвом Велемиром? -пронзил меня своими глазами Чердынцев. - Потому что он является прямым потомком величайшего из полководцев пла­неты. Того, кого китайцы, племена халху и ойраты прозвали Чингисханом. Не я, пусть он тебе объяснит механизм управ­ления гигантской империей своего далёкого предка, в которой напрочь отсутствовали деньги - и ни золото, и никакие другие сокровища на её территории не ценились. Так будет намного убедительнее, - закончил свою короткую речь хранитель.

От услышанного меня охватила дрожь. Было ясно, что ста­рик не врал. Но видеть перед собой прямого потомка Тимчака, того, кто в конце двенадцатого века бросил вызов всему тог­дашнему, погрязшему во лжи и лицемерии, миру, психика моя была явно не готова. А между тем праправнук самого извест­ного из императоров Тартарии как ни в чём не бывало, улыба­ясь и изредка поглядывая на меня, занимался приготовлением завтрака.

- Ну что стоишь как аршин проглотил? - обратился ко мне Чердынцев. - Помоги младшему Чингизиду разобраться с чи­ром. Видишь, ему не до рыбы!

Придя в себя, я быстро настрогал рыбной стружки и при­готовил соль с перцем. К этому времени заварился чай, и мы уселись за стол.

- Этот храм был воздвигнут при последнем царе Тартарии Иване VI^>8, - нарушил молчание Велемир. - Кстати, моего ве­ликого предка тоже величали Иваном.

- Но известно, и его другое имя - Тимчак, - после паузы заметил я.

- Верно, его тоже так называли. Это то же самое, что и имя Полкан. Тимчак с древнего языка означает «командир полка», потому что полк у руссов-тартар назывался «тьмой». Отсюда выражение «тьма тьмущая», то есть очень много, примерно десять тысяч. Историки придумали из русского слова «тьма», что значит «много», слово, которого в тюркском языке нет и никогда не было. Знаешь какое?