На прощанье мне остается только крикнуть работнице ЗАГСа, чтобы она позаботилась о цветах - будет очень жаль, если мой свадебный цветочный омут пропадет, так толком и не порадовав еще хотя бы чью-то душу.

Я даже почти толком не помню, как сначала оказываюсь в салоне автомобиля. Только слышу недовольное ворчание Коряги, что именно сегодня, когда водитель бы пригодился как никогда кстати, он решил сам сесть за руль. Еще и подшучивает, обращаясь к шлейфу моего платья, который по-мужски грубо пытается как-то впихнуть мне под ноги:

— Считай, приятель, что ты поживешь еще минут… гммм… тридцать.

— Супружец, вы эти свои неандертальские замашки лучше оставляйте в холостяцкой жизни! - Я откидываюсь на спинку сиденья и все-таки с наслаждением скидываю туфли. Каблуки, даже если они на устойчивой колодке самых красивых туфлей в мире, определенно не та обувь, которую я готова носить на постоянной основе.

С победным выражением лица Коряга, наконец, запихивает в салон авто последний край шлейфа, но прежде, чем захлопнуть дверцу, на мгновение зависает надо мной, заставляя запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Почему-то именно в этот момент передо мной проносятся все бессонный часы вчерашней ночи, когда я ходила из угла в угол и раз за разом прокручивала в голове каждую пережитую рядом с ним минуту. Начиная с самой первой - когда он впервые появился на пороге приюта с тем ужасно пафосным букетом. Я шаг за шагом прошла все наши разговоры и даже не удивилась, что помню их почти дословно. Что с удивительной точностью могу воспроизвести в своем воображении точный цвет его стальных глаз, потому что помню, что в них у него серебристые крапинки, и только у дальнего края правой радужки есть маленькая темная точка. Что помню аромат его кожи, и он меня не раздражает, как это случалось раньше с почти всеми мужчинам, которые встречались на моем пути.

Я хотела бы сказать, что вчерашней ночью у меня случилось, пожалуй, самое яркое осознание за всю мою «далеко за тридцать» жизнь. Но на самом деле я просто прозрела, что все это время, даже когда он так нагло вторгся в мой покой с идиотским букетом (кстати, на эту тему нам надо бы поговорить отдельно!), невыносимый лунник всецело и безапелляционно завладел моим сердцем и, что куда важнее, моими мыслями. Хотя все это время я довольно успешно занималась глубочайшим самообманом.

— Вы в курсе, что я, человек, который никогда и ни ради чего не жертвует священным неприкосновенным правом шестичасового сна, вчерашнюю ночь провела в безобразной бессоннице из-за мыслей о вас? - У моих слов самый невинно-романтический подтекст, но почему-то, когда взгляд Коряги чуть-чуть темнее, я непроизвольно прикусываю нижнюю губу и, увлажнив ее языком, медленно освобождаю.

— Марго, должен вас предупредить, что вы сейчас еще больше рискуете своим платьем. - Муж наклоняется ко мне еще ближе, и я ничего не могу поделать с желанием снова оказаться в его крепких руках и провести пальцами по плечам, которые едва влезают в дверной проем весьма крупного авто. - А я вынужден признаться в грязном намерении устроить вам еще одну бессонную ночь.