Сталин исходил из того, что рано или поздно интересы двух держав неминуемо столкнутся, но года через три–четыре. Пока что Гитлер войну на два фронта не осилит. Немецкая экономика, которая так зависит от советского сырья, советской нефти и советской пшеницы, длительной войны не выдержит.

В принципе Сталин рассуждал правильно. Да только Гитлер и не планировал затяжную войну! Он намеревался нанести молниеносный удар, разгромить Красную армию за несколько летних месяцев и решить все проблемы.

Гитлер исходил из того, что Сталин боится войны, поскольку истребил командный состав собственной армии и деморализовал солдатскую массу, которая не верит своим офицерам и генералам. Своим соратникам фюрер пренебрежительно заметил, что советский генерал, которого прислали в командировку в Германию, в немецкой армии мог бы командовать только батареей. О советском вооружении фюрер заявил: материальная часть, техника устарели, у русской армии

отсутствует духовный размах…

Гитлер сильно ошибался. Но неудачная война с маленькой Финляндией, казалось, подтвердила невысокий уровень командного состава и слабые боевые возможности частей Красной армии.

Один из полководцев Победы маршал Александр Михайлович Василевский, который был и начальником Генерального штаба, и министром Вооруженных сил СССР, считал так:

— Говорят, что без 1937 года не было бы поражений 1941 года, а я скажу больше. Без 1937 года, возможно, не было бы вообще 1941 года. В том, что Гитлер решился на войну в 1941 году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, которая у нас произошла…

Цифры такие: были репрессированы тридцать четыре бригадных комиссара из тридцати шести, двести двадцать один комбриг из трехсот девяноста семи, сто тридцать шесть комдивов из ста девяноста девяти, двадцать пять корпусных комиссаров из двадцати восьми, шестьдесят комкоров из шестидесяти семи, пятнадцать армейских комиссаров 2‑го ранга из пятнадцати, два флагмана флота 1‑го ранга из двух, двенадцать командармов 2‑го ранга из двенадцати (все!), два командарма 1‑го ранга из четырех, два армейских комиссара 1‑го ранга из двух, три маршала Советского Союза из пяти.

Такого планомерного уничтожения собственного офицерского корпуса история не знает. Из ста восьми членов Высшего военного совета при наркоме обороны осталось десять. А приказы об исправлении ошибок, увольнение из аппарата проштрафившихся чекистов, их аресты — все это было обычной практикой взваливания вины за прошлое на предшественников. Когда несколько арестованных военных освободили, это получило широкий резонанс в армии. Людям казалось, что справедливость, наконец, восторжествовала, невинных отпустили. А те, кто сидит, и кого расстреляли, значит, действительно виновны…

Теперь некоторые историки говорят так: правильно, что до войны расстреляли высший командный состав армии, пришли новые, молодые командиры, которые и смогли победить врага.

Прежде всего вызывает омерзение моральный аспект этого утверждения — уверенность в том, что убийство невинных людей вообще может быть полезным.