Как действовало на пациентов то, что студенты наблюдали за ними? Этот важнейший вопрос сильно беспокоил меня, когда я замечал, какими нервными становились члены группы, если студенты сидели за зеркалом. Я старался успокоить пациентов, напоминая, что студенты-психиатры подчиняются тем же правилам конфиденциальности, которым следуют профессиональные психотерапевты, но это помогало мало.
Тогда я поставил эксперимент: попытался превратить раздражающее присутствие наблюдателей в позитивный опыт. Я попросил членов группы и студентов поменяться местами на двадцать минут до конца встречи. Таким образом, члены группы, сидя в комнате наблюдения, стали свидетелями моего послегруппового обсуждения со студентами. Этот шаг мгновенно оживил как процесс терапии, так и преподавание! Члены терапевтической группы с живейшим интересом слушали наблюдения студентов, связанные с ними, а студенты ощущали на себе такие пристальные взгляды, что стали уделять больше внимания своим наблюдениям над группой.
Со временем я добавил еще один шаг: у членов группы появлялось столько чувств в связи с комментариями и поведением наблюдателей (которые, по их мнению, часто оказывались более закрепощенными, чем сами члены группы), что им требовалось дополнительное время для обсуждения своих наблюдений за наблюдателями. Поэтому я добавил дополнительные двадцать минут: студенты возвращались в наблюдательную комнату, а мы с пациентами возвращались в комнату групповых занятий и обсуждали комментарии наблюдателей. Я понимаю, что применительно к ежедневной практике это отнимает слишком много времени, но полагаю, что такой формат существенно увеличил эффективность как терапевтической группы, так и учебного процесса.
И это было абсолютным нововведением. Я в очередной раз благодарил судьбу за то, что не принадлежу ни к какой традиционной школе психотерапии. Я дал себе полную свободу создавать новые подходы и узнал о методах исследованиях результатов достаточно, чтобы проверять свои теоретические допущения.
Оглядываясь назад, я удивляюсь сам себе. Многие ветераны-терапевты поостереглись бы допускать посторонних к наблюдению за своей терапевтической работой, однако меня присутствие наблюдателей ничуть не напрягало. Эта уверенность не соответствует моему представлению о себе – где-то там, внутри, живет тот тревожный, скованный, сомневающийся в себе подросток и юноша, которым я когда-то был. Но в вопросах психотерапии, и особенно групповой терапии, я пришел к полному самообладанию, легко идя на риск и признавая свои ошибки. Эти инновации поначалу вызывали у меня некоторую тревогу, но мы с тревогой старые знакомые, и я научился проявлять к ней терпимость.
На свой восьмидесятый день рождения я устроил у себя дома ностальгическую вечеринку и пригласил всех своих ординаторов тех первых лет в Стэнфорде. Многие из них вспоминали свой опыт обучения групповой терапии и отмечали, что за весь курс их подготовки наблюдение за моей группой было единственным моментом, когда они собственными глазами смотрели, как опытный клиницист ведет терапию