Как правило, это вступление многих озадачивало, и пациенты часто возражали, что их проблема возникла в отношениях с начальником, или с супругой, или с друзьями, или с собственным гневом, и нет никакого смысла сосредоточиваться на отношениях с другими членами группы, поскольку в будущем они никогда не будут встречаться с этими людьми.

В ответ на это распространенное возражение я объяснял, что группа – это социальный микрокосм, и что проблемы, поднятые в терапевтической группе, будут воспроизводить или напоминать те типы межличностных проблем, которые изначально привели их в терапию. Как я убедился, это меняло отношение пациентов к инструкциям. Впоследствии я провел исследования и опубликовал результаты, доказывавшие, что пациенты, которые были эффективно подготовлены к групповой работе, добивались в терапии намного бо́льших успехов, чем подготовленные плохо.

Я продолжал общение с движением Т-групп несколько лет и участвовал в качестве сотрудника семинаров НТЛ в Линкольне, штат Нью-Гэмпшир, а также на недельном семинаре для топ-менеджеров в Сандаски, штат Огайо. И по сей день я благодарен первопроходцам Т-групп за то, что они показали мне способ вести и исследовать группы межличностного взаимодействия.

Постепенно, с годами, я разработал интенсивную тренинговую программу по групповой психотерапии для психиатров-ординаторов. Программа состояла из нескольких компонентов: еженедельной лекции, наблюдения и послегруппового обсуждения моей еженедельной терапевтической группы, ведения ординаторами терапевтической группы с еженедельной супервизией и, наконец, личного участия в еженедельной процесс-группе, которую я вел вместе с одним из коллег.

Как перегруженные работой ординаторы-первогодки реагировали на то, что им приходилось тратить столько времени на обучение групповой терапии? Ох и ворчали же они! Некоторые занятые ординаторы особенно восставали против двух часов, которые приходилось тратить каждую неделю на наблюдения за моей группой, и часто опаздывали или вообще пропускали сеансы. Но шли недели, и проявлялось неожиданное: по мере того как члены групп все больше вовлекались в отношения друг с другом и охотнее шли на риск, студенты все больше интересовались драмой, разворачивавшейся перед ними. Уровень посещаемости резко возрастал.

Вскоре студенты стали называть группу «яломовским Пейтон-Плейсом» (позаимствовав название у телевизионной мыльной оперы из 1960-х). Этот эффект подобен тому, что возникает при погружении в хорошо написанную историю или роман, и я считаю благоприятным признаком нетерпеливое желание психотерапевта увидеть, что случится дальше. Даже теперь, после полувека практики, я, как правило, с нетерпением жду каждого нового сеанса, не важно, индивидуального или группового, предвкушая грядущие изменения. Если этого чувства нет, если я приближаюсь к очередному сеансу без особого предвкушения, я предполагаю, что пациент испытывает то же самое, и тогда я стараюсь противодействовать такому положению вещей и изменить его.

Как действовало на пациентов то, что студенты наблюдали за ними? Этот важнейший вопрос сильно беспокоил меня, когда я замечал, какими нервными становились члены группы, если студенты сидели за зеркалом. Я старался успокоить пациентов, напоминая, что студенты-психиатры подчиняются тем же правилам конфиденциальности, которым следуют профессиональные психотерапевты, но это помогало мало.