Еще больше времени я потратил на изучение зарождения и развития нацистской партии и роли, которую сыграл в этом Альфред Розенберг. Хотя Гитлер уважал способности Розенберга и назначал его на важные посты, он явно предпочитал общество Йозефа Геббельса и Германа Геринга. Ходили слухи, что как-то раз Гитлер швырнул главный труд Розенберга, «Миф двадцатого столетия», через всю комнату с криком: «Кто вообще способен это понять?!»

Розенберг настолько терзался из-за того, что Гитлер любил его меньше других, что не раз обращался за психологической помощью, и я использовал в романе один из подлинных психиатрических отчетов о его обследовании.

В отличие от других моих романов, «Проблема Спинозы» – роман не учебный, но психотерапия все равно играет в нем важную роль: внутренний мир каждого из двух моих главных героев обнажается в непрерывных дискуссиях с доверенными лицами. Спиноза откровенно беседует с Франко, своим другом, который временами берет на себя роль кого-то вроде психотерапевта, а Розенберг проводит несколько сеансов психотерапии с вымышленным персонажем, психиатром Фридрихом Пфистером. В действительности и Франко, и Пфистер – единственные важные персонажи, которых я выдумал: все прочие – исторические фигуры.

К сожалению, «Проблема Спинозы» оказалась малопривлекательной для американских читателей, зато нашла благодарную аудиторию за границей: во Франции роману была присуждена премия Prix des Lecteurs за 2014 год. В 2016 году я получил письмо от Ханса ван Вейнгардена, голландского коллеги, в котором он сообщал мне, что изображение Спинозы, сделанное при его жизни, только что было обнаружено в картине Беренда Граата, датированной 1666 годом.

Вглядываясь в одухотворенные глаза Спинозы, я безмерно сожалел, что не видел этой картины до того, как сел писать роман. Наверное, я ощущал бы еще бо́льшую личную связь со своим героем – как это случалось прежде, когда я увидел портреты Ницше, Брейера, Фрейда, Лу Саломе и Шопенгауэра.

Не так давно Манфред Вальтер прислал мне свою научную статью 2015 года, озаглавленную «Присутствие Спинозы в Германии в эпоху нацизма». Он описывает гигантское влияние Спинозы не только на Гете, но и на таких выдающихся немецких философов, как Фихте, Гёльдерлин, Гердер, Шеллинг и Гегель. Если бы я знал все эти факты, когда писал роман, они подкрепили бы мой тезис о том, что Спиноза действительно был серьезной проблемой для нацистской антиеврейской кампании.

Мой следующий проект, «Все мы творения на день», не требовал многотрудного изучения материала. Я просто совершил набег – в последний раз – на свою папку «идей для творчества». Работа над книгой состояла в том, что я читал и перечитывал клинические случаи из этой папки, пока какой-нибудь из них не начинал вибрировать энергией, и тогда я строил вокруг него свой рассказ.