На ее лице мелькает сомнение, и я понимаю, что впервые за время нашей беседы сообщил ей что-то новенькое.

– Но ведь вы можете это проверить – камеры наружного наблюдения и все такое?

– Именно это мы и собираемся сделать. – Я киваю. – Но, вполне возможно, нам не удастся убедиться в том, что он говорит правду. Более того, мы можем узнать, что это тоже не «факт», а ложь. И если это случится…

– Что тогда?

– Тогда вам придется стряхнуть пыль с той инструкции по управлению кризисами, которую когда-то подготовила ваша пресс-служба. Боюсь, что в жизни все гораздо хуже, чем в «Инспекторе Морсе».

Атмосфера в ситуационной комнате мрачная. Нет ничего хуже, чем смерть ребенка. Эверетт рассказывает, что Гиффорды практически лишились рассудка.

– Я была там, когда все вдруг стало очень плохо. Знаете, как это бывает: сигналы тревоги, повсюду сестры, тележки с медикаментами… В общем, ужас.

Я смотрю на Гислингхэма – Билли тоже дважды реанимировали, когда тот был в отделении для недоношенных. Они его почти потеряли. Лицо сержанта посерело от этих воспоминаний.

– Им пришлось снять повязки, чтобы провести сердечно-легочную реанимацию, – продолжает Эверетт, – так что эти бедняги увидели, в каком состоянии он был под бинтами. И теперь они этого уже никогда не забудут. – Она качает головой. Иногда их работа бывает чертовски отстойной.

Гислингхэм заставляет себя вернуться к текущим делам.

– О’кей, – произносит он. – Вот что у нас есть на настоящий момент: нам необходимо отсмотреть записи с камер наружного наблюдения вблизи Саути-роуд, чтобы выяснить, был ли Кёйпер в этом районе. И поговорить с Лорен Камински, которая – по информации на десять тридцать вечера – вернулась в Оксфорд. И чтобы все было ясно с самого начала – она не подозревается в поджоге, так как у нас есть подтверждение, что Камински приземлилась в аэропорту Джона Ф. Кеннеди двадцать первого декабря прошлого года. Так вот, – он оглядывает сидящих в комнате, – мы с констеблем Сомер встретимся с Камински, а Куинн займется камерами наружного наблюдения.

Это сопровождается несколькими приглушенными издевательскими комментариями; Куинн бормочет: «Да, конечно» – и показывает всем средний палец, думая, что я не вижу.

– А мы уже нашли кого-то из друзей Эсмонда? – задаю я вопрос.

– Мы оставили несколько сообщений… – начинает Гислингхэм.

– Есть их соседи, – прерывает его Эверетт. – Некоторых из них не было дома, когда я заходила к ним в последний раз, но, если нужно, я могу попробовать еще.

– Да, попробуй. Может быть, они что-то видели. Ладно, пока всё. Все остальные могут наслаждаться выходными. Вернее, тем, что от них осталось.

Гислингхэм идет за курткой, а когда поворачивается, то видит, что Сомер остановилась, чтобы поговорить с Фаули. Стоят они близко друг к другу. Она говорит ему что-то вполголоса, а он улыбается. Гислингхэм вдруг понимает, что не помнит, когда видел босса улыбающимся в последний раз.

Запись беседы с Рональдом и Мэрион Янг, состоявшаяся на Саути-роуд, 25, в Оксфорде, 7 января 2018 г. в 13:16.

Беседу записала детектив-констебль В. Эверетт.