Мы продолжали осмотр. Ниже на теле Лори Петерсен тоже обнаружилось несколько светлых "блесток", гораздо меньше, чем на шее. На лице, на волосах и на ногах, например, их не было вовсе. Немного "блесток" имелось на предплечьях, а плечи и грудь сияли не хуже Млечного Пути. Шнур, стягивавший запястья, мерцал, как лунная дорожка. "Блестки" угодили и на распоротую ночную сорочку.

Итак, восстановим ход событий, а сигарета нам поможет.

Руки преступника были в "блестках"; последние оставались на телах жертв. Сорвав с Лори Петерсен сорочку, маньяк схватил ее за плечо и оставил отпечатки пальцев на ключице. Совершенно ясно, что он прикоснулся сначала к плечу – там концентрация "блесток" оказалась самой высокой.

Вот это-то и было странно.

Прежде я думала, что преступник сначала запугивал жертву, возможно, приставив ей к горлу нож, затем связывал ее, а уж потом распарывал одежду и действовал согласно сценарию. Естественно, с каждым новым прикосновением "блесток" у него на руках убывало. Почему же их так много на ключице? Может, ключицы миссис Петерсен были обнажены? Вряд ли: ночная сорочка у нее из плотного хлопка, по фасону как закрытая футболка с длинными рукавами, без молний и пуговиц. Как мог убийца оставить "блестки" на ключице жертвы, одетой в такую броню? И вообще, почему на ключице столько "блесток"? В таких количествах они нам с Вандером еще не встречались.

Я вышла в холл и велела полицейским, подпиравшим стены, прекратить травить анекдоты, связаться с Марино и попросить его как можно скорее мне позвонить. Детектив ответил по рации, но мой номер набирать не спешил. Я ходила взад-вперед по анатомичке, стуча каблуками по кафельному полу. В полутьме поблескивали столы из нержавейки, с каталок скалились скальпели, где-то подтекал кран. Гнусно пахло дезинфектором, но другие запахи, которые он не мог перебить, были еще гнуснее. Телефон молчал, будто поддразнивая. Ну, не телефон, конечно, дразнил, а Марино – он знал, что я жду, и наслаждался, чувствуя себя хозяином положения.

Я забыла о трупе и думала теперь только о Марино – я всегда о нем думала, когда нервничала. Почему у нас с ним не получалось нормально сотрудничать? Что ему во мне не нравилось? Уж я, кажется, все предприняла для того, чтобы наладить деловые отношения. При первой встрече я поздоровалась с Марино за руку, вложив в рукопожатие все свое уважение к его заслугам. А он? Он смерил меня презрительным взглядом.

И позвонил – я засекла – ровно через двадцать минут.

Марино все еще торчал в доме Петерсенов – допрашивал мужа. Последний, по словам доблестного сержанта, оказался тупым, как дерево.

Я рассказала Марино о "блестках", повторив свои прежние соображения: возможно, "блестки" – это какой-нибудь порошок для чистки плиты или что-то в этом роде, раз мы обнаруживали их на телах всех четырех жертв; возможно, маньяк в своем безумном мозгу разработал целый ритуал убийства, и "блестки" – обязательный компонент этого ритуала.

Мы уже протестировали все вещества, которые люди держат в доме, – начиная с талька и заканчивая стиральным порошком. Если "блестки" не используются в хозяйстве – а интуиция подсказывала мне, что не используются, – значит, убийца подцепил их у себя дома или на работе и, может быть, сам не заметил как. В этом случае мы могли бы напасть на его след.