Официант поднял голову: на душе у него явно полегчало.

– Я помогу вам, – пообещал инспектор. – Начнем с конкретики. Что он ел и пил?

– Вот об этом расскажу. Сначала тот мужчина заказал пшеничное пиво. Прежде он точно его не пробовал: пригубил и сразу отодвинул стакан. Зато до дна выпил пшоррский эль, который заказал его спутник.

– Хорошо, – отозвался Коль.

Никогда не знаешь, что в итоге принесут такие штрихи к портрету подозреваемого. Может, укажут на его родину, может, на что-то более определенное. В любом случае зафиксировать стоило, и Вилли Коль записал в замусоленном блокноте, лизнув кончик карандаша.

– А ел он что?

– Капусту с сосисками, к ним много хлеба и маргарина. Они заказали одно и то же. Здоровяк съел все, он явно проголодался. Его спутник – половину.

– А третий человек?

– Только кофе выпил.

– А номер один, назовем его Здоровяком, как он держал вилку?

– Вилку?

– Он отрезал кусок сосиски, перекладывал вилку в другую руку и ел отрезанное? Или он подносил вилку ко рту, не перекладывая в другую руку?

– Я… я не уверен, герр инспектор, но, думаю, вилку он перекладывал. Я говорю так, потому что он то и дело откладывал вилку, чтобы выпить пиво.

– Отлично, Йоган.

– Я рад оказать фюреру любую помощь.

– Да-да, конечно, – устало отозвался Коль.

Перекладывание вилки… В других странах это норма, в Германии – диковинка. Как и свист таксисту. Значит, выговор у него и впрямь иностранный.

– Он курил?

– По-моему, да.

– Трубку? Сигары? Сигареты?

– Вроде сигареты. Только я…

– Не разглядел фабричную марку.

– Не разглядел, герр инспектор.

Через зал Коль прошел к столику подозреваемого, внимательно рассмотрел его и стулья, стоящие вокруг. Ничего полезного. В пепельнице оказался пепел и ни одного окурка. Коль нахмурился.

Очередное доказательство того, что подозреваемый умен?

Коль опустился на корточки и зажег спичку над полом у стола.

– Ах, Янссен, взгляните! Такие же чешуйки коричневой кожи, как мы видели ранее. Это точно наш фигурант. В пыли характерные следы: вероятно, тут стоял его портфель.

– Интересно, что в нем? – проговорил Янссен.

– Нет, это нам неинтересно, – отозвался Коль, сгребая чешуйки в конверт. – Пока неинтересно. Сейчас важен сам портфель и связь, которую он устанавливает между этим человеком и Дрезденским проулком.

Коль поблагодарил официанта, с тоской взглянул на блюдо с венским шницелем и вышел из ресторана. Янссен следом.

– Давайте опросим местных: вдруг нашего господина кто-то видел. Вы займитесь противоположной стороной улицы, а я – цветочницами. – Коль невесело рассмеялся: берлинские цветочницы вежливостью не славились.

Его помощник достал носовой платок, вытер лоб и тихонько вздохнул.

– Янссен, вы устали?

– Нет, герр инспектор, ничуть. – Молодой человек замялся, потом продолжил: – Просто порой мы стараемся без надежды на успех. Столько труда ради убитого толстяка!

Коль вытащил свою желтую трубку из кармана и нахмурился: его угораздило сунуть пистолет в один карман с трубкой, вот чаша и поцарапалась.

Он наполнил трубку табаком и сказал:

– Вы правы, Янссен: погибший был толстяком средних лет. Но ведь мы умные детективы и знаем о нем кое-что еще.