— Никого. Только я, — сказал Матиас.

— Спасибо, — ответил паренек и сел рядом.

Происходило это шесть лет спустя после аварии в университетской столовой. За окном сильный дождь отстукивал свой привычный марш, которым приветствовал студентов Бергенского университета. Быстрый марш, который кончится только весной.

— Тоже новенький на медицинском? — спросил парень, отрезая кусок жирной венской сосиски.

Матиас кивнул.

— У тебя эстланнский акцент, — заметил парень. — В Осло поедешь?

— Не хочу в Осло.

— Почему?

— Никого там не знаю.

— А тут?

— Тоже никого.

— И я тут никого не знаю. Как тебя зовут?

— Матиас. Матиас Лунн-Хельгесен. А тебя?

— Идар Ветлесен. Ты уже был на Ульрикен?

— Нет.

Матиас, конечно, там был. И на горе Ульрикен, и на Флёйен, и на Саннвиксфьеллет. Побывал на Рыбном рынке и на площади Торгалменнинг, смотрел на пингвинов и морских львов в Аквариуме, пил пиво в Весселстюене, был на концерте новой группы в «Гараже», на стадионе видел, как «Бранн» проиграли у себя на поле. Словом, везде, где обычно бывают компании бергенских студентов, Матиас успел побывать. Один.

Вместе с Идаром он совершил все экскурсии по второму кругу, делая вид, что он тут впервые.

Матиас быстро понял, что Идар типичный прилипала. И чтобы он прилип к нему покрепче, Матиас притворился, что рад знакомству.

— Почему ты поступил на медицинский? — задал Идар разминочный вопрос, вызывая Матиаса на беседу, предназначенную исключительно для чужих ушей. Дело было во время весеннего студенческого бала, куда Идар прихватил двух местных девчонок — черные юбки, высокие прически, — которые теперь сидели рядом и, наклонившись, пытались разобрать, о чем говорят эти двое.

— Хочу сделать мир чуточку лучше, — ответил Матиас и допил пиво. — А ты?

— Зашибить денег, конечно. — И подмигнул одной девчонке.

Вторая пересела поближе к Матиасу.

— У тебя значок донора, — сказала она. — Какая группа крови?

— Вторая отрицательная. А что?

— Да так… Вторая отрицательная — это же очень редкая группа?

— Ага. А ты откуда знаешь?

— Да неважно, — ответила она, положив теплую руку ему на бедро.

Эту же фразу она повторила, когда через пять часов лежала обнаженная на его кровати, а он признался:

— Знаешь, у меня этого еще никогда не было.

Она улыбнулась и провела ладонью по его щеке:

— Неважно. Не я, так другая, правда?

— Что? — возмутился он. — Нет.

Она рассмеялась:

— Ты симпатичный. Милый и задумчивый. А с ними что случилось? — Она потрогала его грудь.

Матиас почувствовал в душе что-то черное. Безобразное, черное и восхитительное.

— Я таким родился, — ответил он.

— Это болезнь такая?

— Обычно встречается вместе с феноменом Рейно и склеродермией.

— А что такое склеродермия?

— Наследственный синдром, при котором ткани тела перерождаются в соединительную.

— Это опасно? — Она осторожно провела пальцем по его груди.

Матиас улыбнулся и почувствовал нарастающую эрекцию:

— Феномен Рейно означает только, что пальцы рук и ног становятся белыми и холодными. Склеродермия хуже…

— Да?

— Соединительные ткани растягивают кожу, она разглаживается, морщины исчезают.

— Ну так это же здорово, разве нет?