Бесполезно.
— Я пойду, — сказала Хьерсти и встала. — За вами придут и проводят вас в палату. Вы в полной безопасности.
— Мне надо поговорить с Харри, — вдруг сказала женщина низким, почти мужским голосом.
Хьерсти остановилась и оглянулась:
— С каким Харри?
— С Харри Холе. Срочно.
Хьерсти попыталась заглянуть ей в глаза, но женщина по-прежнему смотрела вглубь себя.
— Но вы должны хотя бы сообщить мне, кто такой этот Харри Холе, Катрина.
— Старший инспектор убойного отдела в Осло. И назовите ему мою фамилию, Хьерсти.
— Братт?
— Нет, Рафто.
— Хорошо, но не могли бы вы сообщить мне, о чем собираетесь беседовать с Харри Холе, чтобы я могла в дальнейшем…
— Вы не понимаете. Они все умрут…
Хьерсти медленно опустилась на стул:
— Я понимаю. А почему вы думаете, что они все умрут, Катрина?
Наконец женщина взглянула на нее. Ее глаза напомнили Хьерсти Рёдсмуэн красную карточку в игре «Монополия» — карточку с надписью: «Ваши дома и отели горят».
— Вы ничего не понимаете, — откликнулся низкий, почти мужской голос. — Это не я.
В два часа Харри остановил машину возле дома Ракель на Холменколлвейен. Снег перестал, и Харри решил не оставлять следов от шин на парковке в саду. Снег тихо и протяжно хрустел под ногами, а в затемненных окнах отражался яркий дневной свет.
Он поднялся по лестнице к двери, открыл скворечник, положил туда часы Ракель и закрыл дверцу. Он уже повернулся, чтобы двинуться обратно, как дверь за его спиной распахнулась.
— Харри!
Харри обернулся и попытался улыбнуться: перед ним стоял обнаженный человек с полотенцем вокруг бедер.
— Матиас, — с трудом выговорил Холе. — Ты меня напугал. Я думал, ты сейчас на работе.
— Извини, — рассмеялся Матиас и сложил руки на груди. — Сегодня работаю в ночь. Поменялся. Хотел душ принять, тут слышу, кто-то шуршит у двери. Я-то думал, это Олег, а у него ключи тугие, понимаешь?
Харри понимал. Тугие ключи когда-то принадлежали ему. Значит, Ракель отдала их Олегу, а Матиас получил ключи мальчика. Женщины…
— Чего ты хотел, Харри?
Харри отметил, что Матиас сложил руки как-то неестественно высоко, будто прикрывал ими что-то.
— Да так, — ответил он. — Просто проезжал мимо и хотел занести Олегу кое-то.
— Почему в дверь-то не позвонил?
Харри сглотнул:
— А я сразу догадался, что он еще из школы не вернулся.
— Это как?
Харри кивнул, давая понять Матиасу, что, по его мнению, это вполне уместный вопрос, и объяснил:
— Снег.
— Снег?
— Да. Он прекратился два часа назад. А лестница чистая, никаких следов.
— Ну надо же, Харри! — весело воскликнул Матиас. — Вот это дедукция в повседневной жизни! Сразу видно, что ты следователь.
Харри натянуто рассмеялся вместе с ним. И тут руки Матиаса чуть опустились, и Харри разглядел то, что Ракель называла «небольшим физическим недостатком». Там, где обычно у мужчин располагаются соски, у Матиаса была гладкая чистая кожа.
— Это наследственное, — сказал Матиас, проследив за взглядом Харри. — У моего отца так же было. Редко встречается, но совершенно не опасно. Да и к чему они мужику?
— Точно, к чему? — отозвался Харри и почувствовал, как горят его уши.