– Я всадник. Я пронзаю, и я пронзен. Вот моя рапира. Я бряцаю сталью. Кровь обагряет мою грудь. Я издаю замогильные стоны. Многие консервативные семейства оказывают мне покровительство. Я подлинное привидение дворянского дома. Работаю один либо в компании кричащих дев.

Призрак учтиво нагнул голову, ожидая моего ответа, но прежнее удушающее чувство опять помешало мне что-либо вымолвить, и он с глубоким поклоном удалился.

Не успел он исчезнуть, как меня охватил великий ужас: передо мной возникло отталкивающее существо нечетких очертаний и неясных пропорций. Оно то заполняло собой весь зал, то делалось невидимым, но даже и тогда я ясно ощущал его присутствие. Голос у этого привидения был резкий и дребезжащий.

– Я оставляю отпечатки ног, – сказало оно, – и окропляю пол кровью. Я топаю по коридорам. Обо мне упоминал Чарлз Диккенс. Издаю странные неприятные звуки. Краду письма и незримо хватаю людей за запястья. Нрав мой весел, а хохот мерзок. Угодно послушать?

Я сделал протестующий жест, но было поздно: по комнате эхом пронесся какофонический смех. Прежде чем он успел отзвучать, привидение исчезло.

Мой пятый гость вошел торопливо и крадучись. Это был обожженный солнцем детина могучего телосложения с серьгами в ушах и барселонским платком, свободно повязанным на шее. Склонив голову на грудь, он всем своим видом выказывал нестерпимые терзания совести. Пока он расхаживал из стороны в сторону, точно тигр в клетке, я заметил в одной его руке короткий поблескивающий нож, а в другой, насколько можно было рассмотреть, клочок пергамента.

– Я убийца, – произнес он низким звучным голосом. – Я разбойник. Хожу, пригнувшись к земле, и ступаю беззвучно. Знаю испанское побережье Америки. Опытен в поиске сокровищ. Имею карты. Крепок, вынослив, быстр. Гожусь для большого парка.

Он поглядел на меня с мольбой, но я не смог ему ответить, обездвиженный ужасом при виде следующего гостя. Передо мной стоял очень высокий человек, если можно назвать человеком того, чьи кости торчат из тлеющей плоти, а лицо приобрело свинцовый оттенок. Фигура была обернута в саван с капюшоном, из тени которого злобно сверкали и искрили, как два раскаленных угля, жуткие, глубоко запавшие глаза. Нижняя челюсть отвисла до самой груди, обнаружив иссохший язык и два ряда острых черных зубов. Я содрогнулся и отпрянул, когда кошмарное привидение подошло к меловой черте.

– Я подлинный ужас Америки, – молвил глухой голос, доносившийся словно из-под земли. – От меня кровь стынет в жилах. Все остальные лишь жалкие мои копии. Я воплощенная фантазия Эдгара Аллана По. Устрашаю множеством отвратительных деталей. Подавляю дух. Взгляни на мою кровь и мои кости – как они тошнотворны! Грим мне ни к чему. Орудую саваном, крышкой гроба и гальванической батареей. Со мной ты поседеешь за одну ночь.

Призрак умоляюще протянул ко мне истлевшие руки, но я покачал головой, и он исчез, оставив после себя омерзительное зловоние. Я бессильно откинулся на спинку кресла. Мой страх и мое отвращение сделались так сильны, что я готов был вовсе отказаться от намерения иметь у себя в доме привидение, лишь бы не видеть больше таких мерзостей.