В 68-м свобода в Чехословакии маршировала под непривычным флагом – красным. Как с удивлением писала одна австрийская газета: «Если смелый чехословацкий эксперимент доведут до благополучного конца, Западу будет брошен вызов более опасный, чем все прежние угрозы коммунизма. Западу будет противостоять дух, а не политика»>26. И как с восторгом писал левый итальянский журнал «Джорно»: «Если все будет осуществлено, то Чехословакия станет самой свободной страной в мире»>27.
Чехословацкий коммунизм в принципе оставался тем же, чем он был прежде. Те же люди и те же идеи управляли обществом. И сам Дубчек вышел из недр того же ненавистного аппарата, что и свергнутый им Новотный, с отставки которого (21 марта) ведет свой отсчет «пражская весна».
Не успела заработать новая экономика, сконструированная Ота Шиком. Мало изменилась партийная риторика, международная политика, отношения с другими социалистическими странами. Изменилось только одно: народу была дана свобода выбирать, и он выбрал социализм. «Эти месяцы стали «часом правды»… они продемонстрировали готовность народа принять социализм»>28.
Единственной свободой, которой успела добиться «пражская весна», была свобода слова, но и ее хватило.
Метафизическая цена слова оказалась выше любого реального действия. Коммунизм, будучи в основе своей литературной утопией, осуществлялся не в делах, а в словах. Когда слово стало свободным, произошла яркая вспышка веры и надежды. Коммунизм обзавелся человеческим лицом, когда дал лицу – личности – высказаться.
До сих пор марксизм обрекал социализм на победу в силу исторической необходимости. Но «пражская весна» уничтожила унизительную беспомощность личности перед эволюцией социально-экономических формаций. Отменив цензуру, партия, по сути, вернула человека к основополагающим духовным ценностям западной цивилизации – к свободе выбора. Не история, не абстрактные социальные законы, не классы, не массы, а личность – суверенная и уникальная – решала свою судьбу.
Об этом сказала программа КПЧ, которая вместе со всем народом стала вновь обретать человеческий язык:
Сегодня, когда стираются классовые различия, главной мерой оценки положения людей в обществе становится вклад человека в общественное развитие… Социализм… должен давать для применения личности больше, чем дает любая буржуазная демократия>29.
Собственно, и эти слова были лишь вариантом тезиса из «Манифеста Коммунистической партии», который определял социализм как «ассоциацию, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». Но смысл «пражской весны» как раз заключался в том, чтобы наделить слова смыслом: «Путь к обновлению общественной жизни был открыт потому, что действительность вновь обрела язык»>30.
Если в 60-е в Советском Союзе понимали коммунизм в переносном смысле, то в Чехословакии его трактовали буквально.