Лейзонби откинул голову назад и мягко рассмеялся.

— Не пытайся понять меня, Джефф, — ответил он.

— Странно, до сих пор ты не соглашался быть поручителем помощника, — размышлял Бессетт. — Мне казалось, что ты не принимаешь всерьез эту сторону Братства. Ты что, боишься, что новичок подведет тебя? Споткнется?

Лейзонби изогнул одну бровь.

— Да вовсе нет. В конце концов, его готовил старый Витторио, а Сазерленд просто заставил меня стать поручителем.

— Была твоя очередь, Рэнс, — напомнил Бессетт.

— Да, теперь я это знаю. — Руки Лейзонби соскользнули с каменной балюстрады, и он выпрямился.

В этот момент прозвучал гонг, отдаваясь эхом от сводчатых стен. Плутовато подмигнув, Лейзонби набросил на голову капюшон.

— Вот и настал колдовской час, — сказал он. — Занавес!

Однако Бессетт колебался.

— Черт побери, Рэнс, ты так ничего и не объяснил, — задержал он старого друга, схватив его за руку. — Тебе не нравится парень? Или ты не доверяешь ему?

— Ну вот, ты опять пытаешься прочесть мои мысли.

— О, ради Бога. Уж на это я точно не способен.

— Правда? — Лейзонби повернулся и начал спускаться по лестнице, подол его коричневого одеяния из шерсти волочился за ним по ступенькам; Бессетт последовал за ним. — Но что касается ответа на твой вопрос, Джефф, то скажу прямо: мне нравится помощник, — продолжил он, бросая слова через плечо. — Но я не уверен, что он понравится остальным.

Спустившись в основное помещение, Бессетт и Лейзонби заняли свои места среди остальных Хранителей. Церемония началась, и все они немного механически отвечали на литургию Сазерленда. Традиционные молитвы были произнесены, затем передали чашу с вином, но Джефф отпил из нее чисто символически.

По правде говоря, хотя он и мог обвинить Рэнса в том, что тот не воспринимает подобные церемониальные штуки всерьез, сам Джефф едва касался тонкостей обрядов и ритуалов. Они оба были гораздо больше озабочены практическими вопросами, касающимися того, как возродить и обновить организацию, которая всего несколько лет находилась на грани развала, а ее члены из-за войны были разбросаны по всей Европе.

Церемония инициации всегда проводилась на латыни, языке последних, все еще существующих, официальных рукописей Братства. За столетия многие записи Братства были уничтожены, часто из самосохранения — особенно в Средние века, когда Дар начал постепенно исчезать, а также во времена Инквизиции, когда многих из ватейи пытали.

Хотя ватейи не сжигали как еретиков и не топили как ведьм, их судьба была трагичной ввиду того, что они были недооценены. Из-за подобной жестокости и невежества возникли Хранители, призванные защищать самых слабых среди них.

Теперь они должны были принимать в свои ряды нового члена. По традиции, молодой человек, сейчас скрытый за Главным алтарем, является близким родственником одного из ватейи и рожден под знаком Огня и Войны. Он может сам обладать Даром в той или иной степени. Но его с юности должен был воспитывать один из посвященных — скорее всего один из Адвокатов — или доверенный член семьи.

Бабушка Джеффа была одним из таких членов семьи, и хотя Братство не допускало в свои ряды женщин, она была доверенным представителем организации в Шотландии, где секта всегда была сильной и занимала прочные позиции. Она также обладала мощным Даром, и Джефф жалел, что не в состоянии отдать ей должное. Глубокая тишина воцарилась в помещении, как всегда бывало в тех редких случаях, когда в ряды Братства вводился новый член, а официальное введение в должность Хранителя было редчайшим из редких случаев.