Рассвет, время ранних пташек. Он нашел небольшое кафе, из таких, куда обычно не заходит, но было только шесть, и в районе Беркли-сквер только оно и открыто. Роберт заказал сэндвич с помидорами. Хлеб черный, пожалуйста, не белый. Нет, нет, просто сэндвич, подогревать не надо. И чашку чая, который при ближайшем рассмотрении оказался цвета кофе. Он устроился в дальнем углу зала и открыл книгу.
Уступая соблазну, начал с последней строки. Он согласен с ней. Действительно, это вызывало сожаление — умолчание со стороны его жены, ее нежелание открыть ему хоть что-нибудь. Только теперь, когда ее загнали в угол, она хотела поговорить. Он восхищался ее сдержанностью, но принять ее не мог. Нет, это не просто гребаное сожаление. А какое? Убийственное? Пустая угроза. У него не было ни малейшего желания защищать ее.
Минувшей ночью она пыталась убедить его, что в книге все описано не так, как было на самом деле. Все случилось иначе. Но он был не в состоянии ее выслушать, сам звук ее голоса казался ему невыносим. Выдумка, сказала она. Все, что касается ее, – выдумка. Естественно, а что еще она могла сказать? Роберту же представлялось, что она давно упустила возможность изложить свою версию случившегося. И теперь ему оставалось лишь верить печатному слову. Она упустила свой шанс много лет назад, и отныне он просто не мог верить ни одному ее слову, потому что знал: это увертки. Она изо всех сил будет стараться найти оправдание тому, что оправдано быть не может. Не может из-за Николаса. Который был там, рядом.
Всего неделю назад это представлялось бы роскошью – найти несколько свободных часов и посидеть за чтением в кафе, но сейчас у него пересохло во рту и дрожали пальцы. Он листал страницы, возвращаясь к началу.
Вокзал Виктория в серый дождливый полдень четверга. Если хочешь исчезнуть, лучше дня не придумать. Двое молодых людей стоят в очереди в билетную кассу, крепко взявшись за руки, потом расцепляют пальцы, но ненадолго. Им трудно быть не вместе больше пары минут…
К таким книгам Роберта обычно не тянуло, хотя чтение, ничего не скажешь, увлекательное, и он понимал, почему книга задела и до конца не отпускала Николаса. Все просто и понятно, легкий стиль, взглядом скользишь по строчкам, повествующим о молодом, моложе Николаса, человеке, путешествующем по Европе со своей подружкой. Роберт читал про то, как они предвкушают каждый новый день, как влечет их дух приключений. Не желая зря потратить свои юные годы, они оставили работу, чтобы отправиться в путешествие. Лет им еще немного, ездят по льготным билетам. Запахи поезда, летящего в ночи; утреннее пробуждение в новой стране; воздух Средиземноморья, врывающийся через открытое окно, за которым разворачиваются пейзажи свободы. Они влюблены. Они созданы друг для друга.
Что угадывалось за пустым в общем-то текстом и что, как казалось Роберту, заставило Кэтрин отбросить книгу по прочтении уже самых первых глав, так это медленное сгущение трагической тени. Этот рай для двоих недолговечен. Все эти замечательные вещи – ароматы, вкусовые ощущения, тепло, – все это таит в себе угрозу быстрого конца. К тому моменту, когда Роберт перешел с чая на кофе, а парочка прибыла в Ниццу, из дома приходят дурные вести, и девушке – ее зовут Сара – надо возвращаться в Англию. Ее спутник – Джон – рвется ехать вместе с ней, но она и слышать об этом не хочет. Она знает, как много значит для него это путешествие, как долго он думал о нем, составлял планы, копил деньги. Сара – из тех девушек, с которыми любые родители мечтают видеть своего сына. Сцена печального, со слезами, прощания на вокзале в Ницце. Джон покупает почтовую открытку и садится за столик в кафе, написать родителям. Потом покупает пачку сигарет «Голуаз», закуривает. Сара не любит табачного дыма. Даже его родители не знают, что их сын курит. Он покупает марку, бросает открытку в почтовый ящик и продолжает путешествие в одиночку. Вот это и есть настоящее начало книги, подумал Роберт и заказал еще чашку черного кофе.