— Это… Я думал, ты знала. — Он потер ладонью подбородок. — Я хотел сказать тебе, но не знал, как ты это воспримешь.

— Что ж, теперь знаешь. — Она стояла к нему лицом, подбоченясь, высокая грудь выпирала из-под нежных сливочных кружев.

— Для тебя это было ударом? — Загорелая кожа на его лице стала серой.

— Да я вообще дура! Почему-то решила, что значу для тебя больше, чем какой-нибудь… ходячий инкубатор!

Его крупное тело застыло, темные брови сошлись в прямую черту.

— Что?!

— По-моему, я говорила, что не собираюсь отказывать тебе в праве на воспитание ребенка. Мне казалось, ты будешь хорошим отцом. — Она презрительно рассмеялась и проглотила всхлип. — Но мои слова тебя явно не удовлетворяли, ты хотел юридических гарантий, и тебе было все равно, каким способом их добиться. А я клюнула и проглотила все: крючок, леску, грузило… Я даже думала, будто ты искренне веришь, что у нас могло бы получиться.

— Боже, вот что ты слышала. — Он диковато рассмеялся.

— А что, было и хуже?

— Ну, это зависит от точки зрения. — Он усмехнулся.

Джо не могла понять, что значит это странное выражение, она только знала, что ей больно.

— Ты не так поняла, Джо.

— И почему это, — саркастически рассмеялась она, — твои слова не кажутся мне неожиданностью?

У него на лице мелькнуло раздражение.

— Ты долго еще собираешься упиваться жалостью к себе?

Джо издала яростный визг.

— Только не ставь все снова с ног на голову, Лайам Рафферти! Не я…

— Ничего я не ставлю, — резко перебил он, — я просто хочу, чтобы ты заткнулась и выслушала меня.

— Ты очень этого хочешь, да? — Она наслушалась его столько, что ей хватит на несколько жизней. — Не трать слов попусту, Лайам, ты уже все сказал.

Он вызывающе ухмыльнулся.

— И что же это я такого сказал?

— Сам знаешь. — Джо задыхалась от отвращения.

— Ах ты, боже мой! Только не жди, что я начну бить себя в грудь и посыпать голову пеплом. Ты услышала всего лишь обрывок разговора…

— Ты сам признал, что дальше было хуже.

— Если ты перестанешь острить и дашь мне слово вставить, то поймешь… Она отмахнулась.

— Ты, конечно, рассчитывал через суд получить ребенка в опеку. Какой срок ты дал этому браку? Три года? Год? Небось уже набрал адвокатов для сражения за опекунство. — А без сражения он ничего не получит!

— Боже мой, ребенок еще не родился! В жизни не встречал более твердолобой бабы. Ты слышишь только себя.

— Но ты же не станешь отрицать, что не мог вынести и мысли о том, чтобы Джастин воспитывал твоего ребенка?

— Конечно, не стану. Я же не идиот, чтобы отдать своего ребенка этому истукану. Я только не понял, при чем тут твой бывший любовник?

— А, ну да, тебя беспокоят мои будущие любовники.

— Не будет никаких будущих любовников. Ты моя жена, не забывай об этом.

— Ну, это, — рявкнула она, дергая с пальца золотое кольцо, — легко исправить.

Лайам машинально шарахнулся, и кольцо пролетело у него над головой.

— Ты что предлагаешь? Развод? — с сарказмом подсказал он.

В черном пиджаке и брюках в тонкую полоску, с распущенным галстуком и волосами, стоящими дыбом, с проступающей на щеках щетиной он был наисексуальнейшим, восхитительнейшим мужчиной из всех, что когда-либо дышали на земле. Даже его издевка действовала на нее покоряюще. От этой мысли Джо охватило отчаяние.