Она резко вздохнула, встретив его прямой взгляд. Не ищи в этом ничего значительного, сказала она себе. Лайам всегда любил физический контакт. Он всегда прикасался к ней, ничего не изменилось. Изменилось ее отношение к его прикосновениям.

— И потом, мне казалось, что тебе приятно, — тихо продолжал он. — Хочешь сказать, что это не так? Вопрос заставил ее виновато вздрогнуть.

— Я… я просто не хотела, чтобы ты считал себя обязанным, — она растерялась, — исполнять роль. Он задумчиво прищурился.

— А я никакой роли и не исполняю. Это ты боишься расслабиться. Будь самой собой, — спокойно посоветовал он. — Забудь о том, какое ты производишь впечатление. Нам хорошо вместе, Джо. Многие принимали это за близость, а теперь мы действительно стали близки… Разве ты не жалела бы, если бы все это потеряла, если бы я позволил тебе убежать?

Его длинные ресницы бросали темную узорчатую тень на скулы, когда он опустил глаза, медленно оглядывая ее. Его низкий голос проникал ей в самое сердце, и он знал это, черт его побери!

— Хватит давить, Лайам, убедил. Завтра я буду в церкви.

Лайам великодушно принял победу. Он не кричал петухом, а быстро запихнул ее вещи в сумку.

— Пошли, видеть не могу этот дом.

— Надо бы оставить Джастину записку. Он…

— Пошлем ему факс. Ты умеешь это делать.

— Ты что-то сказала, Найам? Женщина с умудренной улыбкой смотрела на отсутствующее, мечтательное лицо невесты.

— Я спрашиваю, тебя еще тошнит?

Джо собрала разбегающиеся мысли и улыбнулась сестре Лайама. Ее беременность, никогда не бывшая тайной, теперь, казалось, стала достоянием всего света.

Она замужем. Действительно замужем. Это казалось чем-то нереальным. Джо не могла избавиться от впечатления, что весь этот день был каким-то запутанным сном и что она вот-вот проснется.

— У Найл это было ужасно, вплоть до седьмого месяца, — пугала ее золовка, — но с Бренданом ей было легче.

— Слава богу, последние несколько недель я чувствую себя хорошо. Правда, немного устала. Пожалуй, я бы удрала, чтобы переодеться. Как ты думаешь, на это обратят внимание?

— Вряд ли они обратят внимание даже на землетрясение, — заметила Найам, бросая снисходительный взгляд на толпу в шатре. Она подняла бокал. — Похоже, Лайам уже удрал. Вы собираетесь съездить в какое-нибудь приятное местечко?

— Вряд ли, у Лайама работа. Все это делалось впопыхах. — Джо надоело оправдываться, что у них с Лайамом не будет свадебного путешествия.

— Впопыхах! — Найам разразилась хохотом. В семье Рафферти не было застенчивых. — Народ в основном думает, что вы с Лайамом долго раскачивались, пока не взялись за дело. Все-таки жаль, что не получается с путешествием, — посочувствовала она. — Что, детка? — обратилась она к светловолосому четырехлетнему малышу, вскарабкавшемуся ей на колени.

Джо улыбнулась и, подобрав подол длинного платья, пошла к крытому переходу между шатром и домом. Там было прохладно, тент раздувался и бился на ветру. Джо поспешила дальше.

Она не ждала ничего особенно хорошего от этого дня, но, к своему удивлению, радовалась. С той минуты, как отец разбудил ее и подал чашку чаю, она себя чувствовала словно сторонний наблюдатель, и это чувство отчуждения не исчезало. Незнакомая ей женщина произнесла ее обет перед алтарем и потом позировала для бесконечного количества фотографий.