Вейсе пинком открыл дверь и вытащил летчика из кабины. Склонившись над потерявшим сознание после посадки пилотом, он опять выругался. Помочь тому было уже нельзя. Оберстлейтенант осмотрелся вокруг и выругался в третий раз – до расположения злополучной советской части было километра два, а луч прожектора сопровождал самолет почти до самой посадки. Значит, минут через десять-пятнадцать здесь будут русские солдаты. Вейсе выволок спеленутого Андрея и уложил его рядом с пилотом.
– Боюсь, герр Воронов, нам с вами все-таки придется расстаться, – печально проговорил он, вытаскивая из кобуры пистолет.
«Вот и все! Как глупо! И абсолютно ничего нельзя сделать! Хотя…»
– Оберстлейтенант, подождите! – прохрипел, волнуясь, Андрей. – Есть выход!
Вейсе удивленно поднял брови:
– И какой же?
– Я могу пилотировать самолет! Я же летчик!
Немец на несколько секунд замер, взвешивая все за и против:
– Вы уверены, что справитесь?
– Абсолютно! «Шторьх» – простой самолет. – На самом деле Андрей совсем не был уверен, что совладает с управлением незнакомым самолетом, да еще и ночью. Опыта ночных полетов у него не было.
– Хорошо! Но учтите – если вы попробуете отклониться от курса… – Вейсе недвусмысленно покачал пистолетом. – Короче, без фокусов!
– Не будет! – пообещал Воронов. – Я жить хочу.
Разминая затекшие конечности, он быстро, с помощью фонарика, осмотрел самолет. Ничего важного повреждено не было, все пули пришлись только по передней части кабины. Сел в пилотское кресло, осмотрелся. Все действительно было просто. Немногочисленные приборы вопросов не вызывали. Двигатель погибший пилот после посадки не выключил, так что можно было сразу взлетать. Вейсе, держа пистолет в руках, устроился сзади. Андрей плавно дал газ, и уже через несколько секунд самолетик вспорхнул в небо.
– Поднимемся повыше, – предложил Воронов.
– Хорошо, – согласился немец, изучая карту.
Набирая высоту, Андрей лихорадочно искал выход из ситуации. Как переиграть этого матерого диверсанта? Отклонений от курса тот не допустит. Выбить пистолет? Как? Да и чем это поможет?
– Курс сто десять, – приказал оберстлейтенант. Воронов послушно выполнил команду. Десять минут полета в этом направлении – и они будут над вражеской территорией.
– Вейсе! – проорал Андрей, перекрикивая шум двигателя. – Что написано на этой табличке?
Он указал на небольшую металлическую пластинку, укрепленную в правой нижней части приборной панели. Немец, отстегнув ремни, протиснулся вперед справа от пилотского кресла, вдоль двери кабины со сломанным пулей, как заметил Воронов, замком. Поэтому дверь плотно не закрывалась, постукивая в набегающем потоке воздуха. Оберстлейтенант склонился к табличке, подсвечивая себе фонариком, но не забыв второй рукой приставить пистолет к затылку пленника. «Ну, была не была, другого шанса не будет!» – Андрей резко, насколько мог, двинул ручку управления вправо, одновременно со всей силы пихая немца правым же локтем. Непривычный к таким маневрам самолетик тем не менее стал послушно поворачиваться правым боком к земле. Грохнул выстрел – рефлексы диверсанта сработали мгновенно, но инерция сделала свое дело: дуло пистолета немного сместилось, и пуля лишь пробила крышу кабины над головой Воронова. В тот же момент ускоренный пинком и силой тяжести Вейсе навалился на дверь, и ее разбитый замок не выдержал. Она распахнулась, и немец, вывалившись, исчез в темноте ночи. Все произошло за секунду, и Андрей только успел заметить блеснувшие в отсвете лампочек приборной панели расширенные от ужаса зрачки врага.