Бибиана вздрогнула при этом прикосновении, словно пробудившись ото сна.

– Сейчас, сейчас, папенька, – произнесла она дрожащим голосом.

Жуан посмотрел на девушку.

– Что с тобой? – спросил он.

– Ничего! Ничего!

– Да нет же! Ты была так весела! А теперь…

– Я вам объясню, господин маркиз, что стало тому причиной, – поспешно воскликнул Гонен. – Прибежав объявить о вашем приезде, малышка застала меня в тот самый момент, когда я резал кур. Хе-хе! Она хуже, чем принцесса. Наша мадемуазель не выносит вида крови.

– В самом деле, моя дорогая… на тебе лица нет. Вот, выпей глоток вина, это тебя успокоит.

– О, благодарю, мой милый Жуан… ты слишком добр! Я уже и не думаю об этом.

– Мой милый Жуан… ты слишком добр… Да ты забываешься: сколько раз, Бибиана, я предупреждал тебя, что неприлично в твоем положении так фамильярничать с господином маркизом!

Это произнес Гонен, и самым строгим тоном; у Бибианы, и так уже невесело настроенной, навернулись на глаза слезы от этого выговора. Но Жуан усадил ее к себе на колени и поцеловал.

– Не слушай! – сказал он. – И зачем только твой отец тебя бранит, когда я тебя не браню! Я хочу всегда быть твоим Жуаном, слышишь, моя малышка Бибиана? Всегда! Между нами, для тебя не должно быть никакого «маркиза». И, чтобы побесить этого злого отца, давай-ка лучше выпьем за наше здоровье. Хочешь? За твое здоровье, Бибиана!

– За твое здоровье, Жуан! – отвечала девчушка.

И мэтр Гонен, хоть и сделал вид, что возмущен слишком вольным обращением дочери, улыбнулся, равно как и его жена, при виде этих двух молодых людей – или скорее двух детей – братски чокавшихся стаканами.

– А теперь, – произнес Жуан, вставая, – мне нужно возвращаться в Париж!

– Уже?! – вскричала Бибиана.

– Уже! – повторили господин и госпожа Гонен.

– Как это – уже? – возразил паж. – Но я нахожусь здесь уже около часу… и столько же времени мне нужно, чтобы вернуться в город. А я сегодня обещал отобедать с моим кузеном, графом де Шале.

– Как поживает господин ваш кузен? – спросил подобострастно Гонен.

– Как всегда – превосходно!

– И по-прежнему пользуется расположением его величества и его высочества?

– Они в нем души не чают!

– О! Это милейший… достойнейший молодой человек! А… а монсеньор кардинал… я слышал, он был нездоров в последнее время?

– Нездоров… да, действительно… Но это уже прошло, славу богу!.. Ты беспокоился о здоровье его преосвященства, Гонен? – продолжал Жуан с оттенком иронии.

– Беспокоился… из-за вас, господин маркиз… вы так любите кардинала! Что же до меня… Боже мой! Конечно, я солгу, если скажу, что не питаю к нему никакой неприязни… за его жестокое со мной обращение. И тем не менее вы можете быть уверены, господин маркиз, что если его преосвященство потребуют от меня какой-нибудь услуги, я без малейших раздумий…

– В самом деле? Что ж, вряд ли первому министру когда-нибудь вздумается испытать ваше к нему расположение, Гонен… однако зима уже подходит к концу, и, вероятно, скоро господин де Ришелье будет часто проезжать этой дорогой, направляясь в свой замок Флери д’Аргуж!

– А!.. Так эта дорога ведет в имение его преосвященства!