– Веревки! Это еще зачем? – вскричал, рассмеявшись, тот, который первым высказался относительно неловкости новоявленного палача.

– Бог ты мой! – все тем же любезным тоном отвечал Жан Фише. – Да для того чтобы связать одну подлую тварь, которая затесалась среди вас… и которую мне нужно кое-кому… кое-куда доставить.

– Подлую тварь!.. Кого вы имеете в виду?

– Да вот его!

Тыльной частью руки Жан Фише сбил шляпу с головы Ларидона.

– Палач графа де Шале! – вскричали матросы и кустари.

И некоторые уж замахнулись было на него кружками и скамьями, но Жан Фише остановил их.

– Минутку! – сказал он. – Вы тут пили и веселились, дети мои… так продолжайте лучше развлекаться… И будьте покойны: я вам ручаюсь, что не пройдет и часа… и получаса… как этот мерзавец будет уже не в состоянии убить кого бы то ни было… Кто-то здесь при моем приходе подал дельный совет касательно того, как следует избавляться от бешеных собак: петлю на шею – и в реку… на воде образуется ненадолго воронка… затем все затягивается… и мир становится чище. Ну так как, теперь мне кто-нибудь даст веревку?

Не успел Жан Фише договорить, как кабатчик протянул ему целый пучок бечевок.

Два или три матроса уже готовы были прийти нормандцу на помощь.

– Не утруждайте себя, – сказал тот. – Он, конечно, мерзавец, но тряпка, каких еще поискать. Я справлюсь и сам.

Оцепенев от ужаса, Ларидон действительно дал себя связать, даже не попытавшись сопротивляться…

Только когда Жан Фише стал затыкать ему рот, презренный негодяй пробормотал:

– У меня есть золото.

– Что-что? – проговорил Жан, якобы не расслышав.

– У меня есть золото, – повторил Ларидон. – Слышишь, Марк Белье?.. Золото!

Толстяк-нормандец покачал головой.

– Вот дурачок! – проговорил он.

И тут же поправился:

– Впрочем, нет, ты не дурак!.. Тем лучше для тебя, мой милый, если оно у тебя есть… С золотом ты будешь тяжелее… и, следовательно, скорее уйдешь ко дну!

Жан Фише взвалил Ларидона себе на спину.

– До свидания, друзья мои, – бросил он гулякам.

– До свидания! – отвечали те хором.

Толстяк-нормандец спустился вниз по улице и вышел к реке, к мосту Мадлен…

То было место, где ему, а также Ла Пивардьеру назначил встречу Паскаль Симеони.

– Вот он, – сказал Жан Фише, сбросив свою ношу на берег.

– Хорошо, – ответил Паскаль.

И склонившись к бывшему сапожнику, промолвил:

– У тебя есть пять минут, чтобы покаяться и выпросить прощения у Бога… если ты веруешь.

Ларидон задергался… он хотел кричать… но мешал кляп… и он испустил только глухой вздох…

Паскаль, зажав часы в руке, при тусклом свете звезд смотрел на то, как бегут стрелки…

Тем временем Жан Фише, найдя огромный камень, закрепил его на шее Ларидона.

Ла Пивардьер ходил взад и вперед по берегу, смущенный приглушенным и беспрестанным стоном приговоренного…

– Иди! – сказал Паскаль.

Толстяк-нормандец поднял Ларидона одной рукой, камень другой и вынес на середину моста… Послышался легкий, сухой всплеск воды, образовалась впадина, и тотчас же все разгладилось…

– Остался еще один, последний! – произнес Паскаль. – Не проводите меня до его квартиры, Антенор?