Он быстро оторвал шелковый шнурок, поддерживавший занавесы у окон и накинул его на шею баронессы, все еще стоявшей на коленах… и уже не только не защищавшейся… но и не понимавшей, что происходит вокруг!

Она даже не узнала голоса своего возлюбленного, который спешил ей на помощь.

Пара мгновений – и баронессы де Ферье не стало бы на свете.

Но, как и несколькими минутами ранее в покоях Паскаля, так теперь и здесь, дверь в комнату молодой женщины слетела с петель от одного удара.

Фирмен Лапрад невольно повернулся… и это движение спасло Анаису.

Поднятый с пола геркулесовой рукой, адвокат ощутил в то же время, как другая рука схватила его за горло… Это было возмездие: он хотел удавить… теперь душили его. Он попытался вырваться, закричать – все было тщетно.

– Умри, негодяй! – промолвил Паскаль. – Умри, как подлая тварь!

Несколько ужасных конвульсий, и из разжавшихся пальцев охотника на негодяев упал на паркет бездыханный труп того, кто был изменником своему семейству, своему господину и Богу!

Анаиса не видела этой ужасной сцены; она была в обмороке.

Поспешив снять шнурок с ее шеи, Паскаль отнес молодую женщину на постель и попытался привести ее в чувство.

Тем временем Жан Фише выволок оба трупа из спальни, позаботившись о том, чтобы и после смерти гнусный палач не лежал рядом со своей жертвой – отважным слугой, тело которого он перенес в другую комнату.

В это же время на улице послышался какой-то шум, нараставший с каждой минутой. Причина тому была следующая.

Услышав крики, которые доносились сначала из «Золотой колесницы», а затем из особняка Ферье, патрульные солдаты, объезжавшие рынок Невинных, решили наконец – возможно, немного и поздно, но лучше уж поздно, чем никогда, – посмотреть в чем дело.

Робко выглядывавшие из окон соседних домов парижане при виде солдат ободрились и один за другим начали выходить из своих домов, чтобы узнать, что случилось.

Лестницы, висевшие еще на стене дома госпожи Латапи; мертвое тело у дверей лавки; раскрытые настежь ворота – все свидетельствовало о совершившейся там катастрофе.

Осматривая все эти признаки при свете факелов, толпа повторяла на все лады, что, вероятно, в «Золотой колеснице» произошло убийство, а между тем никто – в том числе и солдаты, – не решался войти в лавку госпожи Латапи, дабы лично удостовериться в преступлении.

Таким образом, одни прогуливались, болтая, около дома Латапи, другие болтали, прогуливаясь перед домом барона де Ферье, так как и там, по всей видимости, произошло нечто, так как дверь подъезда также была отворена настежь… дверь, через которую, скажем мимоходом, после разговора с Лапьером, бежала Бертранда. Случай, устроенный самим провидением, иначе Паскаль Симеони и Жан Фише нескоро добрались бы до баронессы! Как бы там ни было, но собравшаяся толпа народу лишь чесала языками, не приходя ни к какому решению.

Изменил ход дела один неожиданный инцидент.

Молодой человек, несшийся что есть духу верхом на лошади, остановился на месте происшествия.

Этим молодым человеком был не кто иной, как Жуан де Сагрера.