– Миша, тебе говорит о чем-нибудь фамилия Гордеев?

– Гордеев? – Федотов задумался. – Кто это?

– Адвокат, – ответила Лена.

– Адвокат? Так, дай подумать. Адвокат Гордеев.

– Он сейчас защищает Виталия Федоровича.

– Вот оно как. Нет, про Гордеева я первый раз слышу. Где его контора?

– Сейчас вспомню, – сказала Лена. – Да я тебе лучше его визитку покажу.

Лена принесла карточку и вручила Михаилу, который принялся рассматривать ее со всех сторон.

– Таганская, 34. Я знаю эту контору, – заявил он. – У меня там есть очень хорошие знакомые, толковые парни. Одного зовут Константином Булгариным. А почему именно Гордеев, а не Булгарин?

– А что Булгарин?

– Я тебе скажу, что Булгарин вытаскивал своих клиентов и не из таких безнадежных трясин, в которую сейчас угодил Проскурец.

– Гордеев потому, что Гордеев. Это моя инициатива. Можно сказать – у меня сработал нюх.

– Ну, если нюх, тогда конечно, – сказал Миша, заметно иронизируя. – Они уже встречались?

– Да, вчера днем.

– О чем говорили?

– Я не слышала. Но у них сложились довольно теплые отношения.

– Прямо теплые?

– Говорю тебе это с полной уверенностью.

– Но умение налаживать теплые отношения с клиентом – это не заслуга адвоката. Его задача – защита клиента.

– Не в этом смысле теплые. Мне кажется, Гордеев проникся пониманием. – Лена осеклась. – Черт, не так надо сказать. Понимаешь, это не просто какой-то профессиональный интерес. Это какой-то по-настоящему человеческий интерес. Нет, все равно казенно звучит. Но это именно так, человеческий интерес. Тебе понятно? – Лена произносила последние слова, едва сдерживая слезы, причину которых она не смогла бы объяснить толком.

– Мне все понятно, Лена, ты можешь успокоиться.

– Он сейчас ищет Пашкевича.

– Кто ищет?

– Гордеев. Виталий Федорович ему про него рассказал. Он говорит, что убийцу нужно искать не в «Интерсвязи», а там, где папа в последнее время вел свои дела.

– Это Проскурец так сказал?

– Да.

– И Гордеев его послушал?

– Да. А что?

– Нет, ничего, – ответил Михаил. – Просто интересно. Интересно, откуда Проскурец знает про дела Волкова. Они же, после того как Волков ушел, почти не встречались.

– Не знаю. А разве это важно? Знает, не знает, какая разница?

– Никакой разницы, ты права. Просто интересно, и не более того. Но я думаю, что Виталий Федорович погорячился, рассказав про Пашкевича. Во всяком случае, Пашкевич Гордееву ничего существенного не даст. Да Пашкевича соседи знают только как работника торговли. Он же до сих пор – сплошной почтовый ящик. Я имею в виду его законспирированный статус. Даже жена толком не в курсе, чем он там занимается.

– А почему это тебя так волнует? Я и не знала, что ты его тоже знаешь.

– Я его не знаю.

– Тогда откуда у тебя такие подробные о нем сведения?

Михаил вылил в стаканы остатки вина.

– Хочешь тост? – спросил он.

– Валяй, – ответила Лена.

– За нас!

– Что ж, весьма ёмко, – сыронизировала Лена.

Возвратив на стол уже пустые стаканы, они снова посмотрели друг на друга, но только это уже был не тот взгляд, что при встрече, а какой-то вялый, почти безжизненный. Их разделяла не то стена времени, не то пропасть мировоззрений. Словом, им больше не о чем было говорить.