Ох, как жаль, что бомжи или еще какое чмо в качестве товара совершенно бесполезны. Один из новых посредников (бывший ученый, по словам Неживого) пытался объяснить Елене, в чем фишка, почему нужный эффект получаем, только если берем сравнительно молодых и, главное, благополучных людей. Говорил про отличия в микрогормональном фоне, про аберрацию иммунной системы… увы, Елена так и не въехала, образования маловато. Да и сам посредник признался, что все объяснения — только гипотезы. Короче, клиенты платят за «игрушки», сделанные из нормальных, не опустившихся, не сломанных жизнью мужиков, — и смирись с этим. Вот почему мать использовала постель в качестве приманки. А Елена думала — блажь да гонор…

Ничё, они с Вадькой и здесь не обделались.

Рыбная ловля «на Елену» оказалась ничуть не хуже, чем «на Эвглену» — если не лучше. Сколько в Москве педофилов, мама родная, сколько же их, грязных свиней! И как приятно их потом пилить, резать, снова пилить и снова резать… Поступление нового «материала» происходило таким образом: Елена шла вечером на бульвар и заводила кокетливые разговоры с мужчинами. Кто-то шарахался (нормальный, значит), а кто-то, наоборот, подхватывал тональность, — такого Елена приглашала к себе в гости. Мол, папики у нее богатые, но жадные (может, потому и жадные, что богатые). А ей, молодой и сексуально озабоченной, позарез нужны деньги. Готов ли уважаемый господин расстаться с малой частью своего кошелька? Если готов, то все очень удачно складывается, папиков как раз нет дома, в клуб уехали… Дальше возможны варианты. Часто клюнувший мужик настойчиво звал к себе, от чего Елена категорически отказывалась: мол, боюсь я, не девочка, и жисть навидалась во всяких видах. Иногда добыча срывалась, потому что и сама трусила. Но если не с первой, если не со второй, то с третьей попытки обязательно кто-нибудь шел с ней — попробовать ранней клубнички.

Вадим всегда был поблизости — страховал…

Вообще, работы навалилось — по горло и выше. Обслуживали, как и прежде, традиционных клиентов — элиту расейскую. Да плюс непрерывный экспорт — для элиты мировой. Пациенты в палате не задерживались. Ну, день, максимум два. Чаще всего из будуара попадали сразу на «аккорд». Иначе говоря, романтический, штучный период закончился, сменившись бездушным конвейером. Впрочем, так оно всегда и бывает: искусство сначала превращается в ремесло, а затем — в производство.

Забавно вот что: головы Саврасов принципиально не продавал. Собаки, говорит, твари неразумные, что с них требовать, а мы, люди, не должны познавать друг друга до такой степени. Моралист хренов…

Что же делать? Позорище. Как в такой ситуации поступила бы мать? Ясно, как: выполнила бы все требования взбесившегося жениха, а потом, помирившись с ним в постели, усыпила бы его и укоротила — навсегда. Крута была Эвглена Первая.

Была…

Эвглену Теодоровну прятать не стали, наоборот, предъявили миру ее тело. Про то, что она покончила с собой, никто не узнал. Зачем? Это известие ударило бы по репутации «фермы», что совершенно не нужно. Проскочила лишь информация о нападении известного маньяка-каннибала на их дом, и том, что четко сработавшая милиция обезвредила преступника.