— Мы, кажется, угодили прямо на семейное торжество, — усмехнулся Бледный.Друг детей Эйнар в кругу своих родных. До чего мило, так и хочется сфотографировать и поместить в газете! Нет, Эйнар, не пойми меня превратно, я вовсе не имею в виду «Полицейские ведомости». Есть же и другие газеты!

Он помолчал, разглядывая пистолет, потом заговорил опять:

— Жаль, что мы помешали. Если бы мы чуть-чуть задержались, твои маленькие друзья успели бы тебя освободить и ты, наверное, живо отыскал бы стекляшки, не то что вчера.

— Артур, выслушай меня, — сказал дядя Эйнар. — Клянусь, что…

— Ты уже достаточно клялся! — оборвал его Бледный. — Когда тебе придет охота сказать, куда ты девал вещички, можешь открывать рот. А до тех пор не рыпайся! Будешь храниться в лежачем положении, как бутылка с минеральной водой. Надеюсь, твои маленькие друзья не будут возражать, если я тебя опять свяжу? И ты ведь не слишком голоден и не очень хочешь пить, старина? Потому что я, к сожалению, ничего не могу тебе дать пожевать, кроме этого носового плотка. До тех пор, пока ты не образумишься!

— Артур! — завопил дядя Эйнар в совершенном отчаянии. — Ты должен выслушать, что я скажу. Знаешь, кто все заграбастал? Вот эти вот щенки! — Он указал на детей. — Они уже собирались привести фараона, когда вы нагрянули. Вот уж не думал, что буду рад видеть ваши рожи! Но сейчас вы пришли удивительно кстати.

Минуту все молчали. Бледное лицо с бегающими глазками повернулось к ребятам. Калле почувствовал, что надвигается страшная опасность. Это было нечто совсем иное, гораздо более ужасное, чем когда он стоял перед пистолетом дяди Эйнара.

Молчание прервал второй, тот, которого Калле называл Противным.

— А что, Артур, может быть, на этот раз он говорит правду?

— Возможно, — ответил Артур. — Это мы скоро узнаем.

— Ребят предоставьте мне, — сказал дядя Эйнар. — Я быстро выжму из них все, что нам нужно.

Андерс, Калле и Ева-Лотта слегка побледнели. Да, Калле не ошибся, это было посерьезнее войны роз…

— Послушай, Артур, — продолжал дядя Эйнар, — если до тебя наконец дошло, что я не собираюсь вас надувать, то ты, конечно, понимаешь, что мы теперь больше чем когда-либо должны держаться заодно. Разрежька, — он показал на веревку на ногах, — и давай кончать дело. Сдается мне, что нам давно пора отсюда убираться!

Артур без единого слова подошел к нему и разрезал верезку. Дядя Эйнар с трудом поднялся, потирая онемевшие мышцы.

— Это была самая длинная ночь в моей жизни! — вздохнул он.

Артур ехидно скривил рот, а Противный хрипло засмеялся.

Дядя Эйнар подошел к Калле и взял его за подбородок.

— Ну так как же, господин сыщик, ты же, кажется, собирался посылать за полицией?

Калле молчал. Игра была проиграна, он это понимал.

— Должен тебе сказать, Артур, что эти дети невероятно сообразительны. И я буду очень удивлен, если они не расскажут дяде Эйнару по-хорошему, где спрятали драгоценности.

— Здесь их нет, а где они, мы не скажем, — упрямо ответил Андерс.

— Послушайте меня, детки, — сказал дядя Эйнар. — Вот эти два добрых дяди вчера вечером неправильно меня поняли. Они вбили себе в голову, что я знаю, где лежат драгоценности, но не хочу сказать, куда их спрятал. Поэтому они дали мне ночь на размышление. Как я уже сказал, это была самая длинная ночь в моей жизни. В этом погребе довольно-таки темно по ночам. В сущности, ни зги не видно. И к тому же холодно. И если руки и ноги связаны, то очень плохо спится. И есть хочется, и пить тоже, уверяю вас. Куда лучше и уютнее спать дома, у мамы, правда, Ева-Лотта?