Все трое разом ринулись вниз по лестнице. И в ту же секунду подземелье огласилось пронзительным криком. Это кричала Ева-Лотта.

На полу в погребе кто-то лежал. Это был дядя Эйнар, крепко связанный по рукам и ногам и с кляпом во рту.

В первый миг ребята хотели броситься наутек: ведь дядя Эйнар теперь был их врагом. Но сейчас этот враг ничего не мог им сделать. Он умоляюще смотрел на них воспаленными глазами. Калле подошел и вынул у него изо рта кляп.

Дядя Эйнар застонал.

— Негодяи! Что они со мной сделали! О господи, руки! Помогите мне снять веревку!

Ева-Лотта бросилась к нему, но Калле ее остановил.

— Минуточку, — он выглядел чрезвычайно смущенно. — Простите, дядя Эйнар, но сначала все-таки мы должны пойти за полицией.

То, что Калле решился взрослому человеку сказать такую вещь, для него самого было совершенно непостижимо.

Дядя Эйнар замысловато выругался. Потом опять немного постонал.

— Вон как! Значит, мне надо вас благодарить за это развлечение! Как я раньше не понял! Знаменитый сыщик Блюмквист!

Ребятам стало не по себе от его стонов.

— Какого черта вы стоите тут и пялите глаза! — закричал он. — Идите тогда за полицией, щенки! Но попить-то вы могли бы мне принести?

Андерс побежал во всю прыть к старому колодцу во двор и набрал железным ковшом чистой, свежей воды.

Дядя Эйнар прильнул к ковшу так, словно не пил сто лет. Потом снова застонал.

— Ох, руки!

Калле не мог больше выдержать.

— Если вы обещаете твердо, что не попытаетесь удрать, мы, может, немного ослабим вам веревки на руках.

— Обещаю все, что хотите! — поспешил заверить дядя Эйнар.

— И вообще, даже бессмысленно пытаться, потому что если один из нас побежит за полицией, то ведь двое-то все равно останутся вас сторожить. И. ноги у вас связаны.

— Твоя наблюдательность достойна похвалы, — сказал дядя Эйнар.

С большим трудом Андерс развязал веревку. В первый момент руки дяди Эйнара, наверное, заболели еще сильнее, потому что он долго сидел, раскачиваясь взад и вперед, и скулил.

— Сколько времени вы так пролежали? — спросила Ева-Лотта дрожащим голосом.

— Со вчерашнего вечера, прелестная сеньора, — отвечал дядя Эйнар. — Причем благодаря вашему вмешательству.

— Да, печально, — сказал Калле. — Простите, пожалуйста, но теперь мы все-таки должны сходить за полицией.

— Может, сначала обсудим этот вопрос? — предложил дядя Эйнар. — Да, кстати, как вы, черт возьми, ухитрились все разнюхать? Но, так или иначе, драгоценности теперь у вас, а ведь самое главное в том и заключалось, чтобы они нашлись. Не так ли, господин знаменитый сыщик? Так почему бы вам не отпустить бедного грешника ради старой дружбы?

Дети молчали.

— Ева-Лотта, — взмолился дядя Эйнар, — ты же не допустишь, чтобы твой родственник попал в тюрьму?

— Уж если натворил что-нибудь, приходится отвечать, — сурово произнесла Ева-Лотта.

— Мы не можем поступить иначе, — сказал Калле. — Андерс, ты сбегаешь?

— Да.

— Проклятые щенки! — крикнул дядя Эйнар. — И чего я вам не свернул шею, пока время было?

В два прыжка Андерс взбежал по лестнице. Оставалось только выскочить в дверь. Но в дверях кто-то стоял. Двое людей преградили ему дорогу. Один из них, с бледным лицом, держал в руках пистолет.