— Куда это Калле девался? — сказал Андерс, укладывая в коробку очередной документ.

— По крайней мере, совсем недавно он сидел на дереве, — ответила Ева-Лотта.

В тот же миг влетел Калле.

— Бросайте это все! Сейчас же заключаем мир с Алыми. В худшем случае пойдем на безоговорочную капитуляцию.

— Ты в своем уме? — изумился Андерс. — Мы же только начали!

— Ничего не поделаешь! Есть вещи поважнее. Ева-Лотта, тебе очень нравится дядя Эйнар?

— Не понимаю, — сказала Ева-Лотта, — почему это он должен мне очень нравиться?

— Ведь он все-таки двоюродный брат твоей мамы.

— Ну и что из этого? Не думаю, чтоб он маме самой нравился. А раз так, то мне и вовсе не обязательно быть от него в восторге. А что?

— Значит, ты не очень расстроишься, если узнаешь, что он жулик?

— Да отцепись ты! — вмешался Андерс. — Это же Хромой Фредрик стащил кружку с деньгами, а не дядя Эйнар!

— Заткнись! Сначала прочти-ка вот это, а потом болтай, — сказал Калле и достал газету.

Андерс и Ева-Лотта прочли заметку о «Крупной краже драгоценностей в Эстермальме».

— А теперь слушайте, — продолжал Калле.

— Калле, а ты, случайно, не заболел? — спросил Андерс участливо. Он ткнул грязным пальцем в другую заметку — «Бодливая корова сеет панику». — Может, потвоему, это тоже дядя Эйнар?

— Сказал я тебе — заткнись! Ева-Лотта, ты видела тех двух типов, которые только что у калитки болтали с дядей Эйнаром? Это его соучастники, дядя Эйнар их каким-то образом надул. Они себя называют Крук и Редиг и живут в гостинице. А драгоценности лежат в развалинах, — выпалил Калле одним духом.

— В развалинах? Ты же сказал, что они живут в гостинице, — возразил Андерс.

— Крук и Редиг — да. А драгоценности, балда ты, — это же изумруды, и платина, и бриллианты, понимаешь? Нет, вы представьте себе только — там, в подземелье, лежат драгоценности почти на сто тысяч крон!

— Откуда ты знаешь? — крайне недоверчиво спросил Андерс. — Тебе что, дядя Эйнар сказал?

— Есть и у нас голова на плечах, — важно произнес Калле. — Когда решаешь какую-нибудь уголовную загадку, всегда надо считаться с вероятностью.

На мгновение в нем заговорил знаменитый сыщик Блюмквист, но он тут же исчез и остался просто Калле, оживленно жестикулирующий и огорченный тем, что не может убедить своих приятелей. Немало времени потребовалось, чтобы они все же поверили ему. Зато когда Калле выложил все, рассказал о своих наблюдениях, о ночном визите к дяде Эйнару, о том, как нашел жемчужину в развалинах, как подслушал разговор, сидя на дереве, то даже Андерс был поражен.

— Вот помяните мое слово — этот парень будет сыщиком, когда вырастет! — воскликнул он одобрительно. И продолжал с загоревшимися глазами:— Ой, до чего здорово! Какие дела нас ждут! Надо сразу же начинать, теперь не до войны.

— Вот, значит, почему…— протянула Ева-Лотта. — Вот почему я не могу спокойно пройти мимо коробки с печеньем: я нечиста на руку, как дядя Эйнар… Что значит быть в родстве с преступником! Но пусть убирается из нашего дома, и немедленно! Подумать только, а вдруг он стащит столовое серебро?

— Погоди, погоди, не так быстро, — осадил ее Калле. — К тому же, у него сейчас есть заботы поважнее вашего серебра, уж поверь мне. Вообще плохо его дело: Крук и Редиг теперь с него глаз не спустят.