На месте старта развевались флаги, кучковалась пресса и даже летал вертолет. Но… не было ни одного пловца.

— А где все? — спросила Лилька.

— На финише, — ответили организаторы.

— Как на финише? — не поняла Лилька. — Уже уплыли?

— Нет, еще не приплыли. На финише регистрация, номерки дают, а потом всех на трех красивых кораблях везут сюда, чтобы плыть.

Надо сказать, что организаторы плохо говорили на английском, почти совсем не говорили, а Оля с Лилькой не говорили по-турецки. То есть поняли они друг друга не сразу, а после мучительных переговоров с помощью жестов и демонстрации нового Лилькиного купальника и очков.

Лилька вздрогнула всем телом пловчихи и собралась кидаться в Босфор, чтобы добраться до финиша, зарегистрироваться и приплыть на старт, как все, на корабле. Оля предлагала вызвать такси. Организаторы выловили рыдающую Лильку, которая плюхнулась в воду в платье, зажав в руке очки с купальником, и вырвали Олю из рук случайного турка на машине, который не поверил своему счастью в виде роскошной, кинувшейся к нему на шею блондинки, обещавшей все, что угодно.

Лилька, мокрая, совала организаторам в нос распечатки с сайта, где не значилось, что пловцы должны были прибывать на финиш и только потом на старт. Листы тоже намокли под Лилькиными слезами и водами Босфора, и организаторы смотрели на нее с жалостью.

Наконец пресса засуетилась, защелкали фотоаппараты, вертолет зашел на новый круг. На горизонте появились корабли с радостными пловцами. Они все были с красивыми номерками на шапочках и на купальниках, возбужденные и восторженные.

Лилька вцепилась в главного организатора и рыдала у него на плече.

Первыми с борта корабля спустили двух пловцов-инвалидов, одноногих, одного пловца без руки и одного пловца с синдромом Дауна. Все улыбались и махали руками репортерам.

— Лиль, даже даун понял, что надо сначала ехать на финиш, — совершенно неполиткорректно заметила Оля.

Лилька зарыдала с новой силой на плече у организатора, который пытался ее от себя отодрать, чтобы пойти приветствовать участников.

— И одноногие тоже поняли, что надо ехать на финиш, и однорукий понял, только ты не поняла, — продолжила Оля, девушка, надо сказать, интеллигентная, тактичная и воспитанная.

Пловцы выстроились в ряд и бросились в воду. Лилька тоже пыталась броситься следом, чтобы утопиться с горя, но ее опять удержали.

Весь следующий день знакомые знакомых, пол-Москвы, слали Оле эсэмэски с вопросами, как там поживает Босфор, покорен или нет? Оля в этот момент в огромном молле лечила свои и Лилькины нервы шопингом.

Лилька еще непременно хотела поужинать в каком-то ресторане, купить бублик и сумку от Луи Вюиттона на гранд-базаре, да такую, чтобы не отличить от настоящей.

Где-то между бубликом и поддельным Вюиттоном они заметили мужчину с сумкой с символикой соревнований. Оля с Лилькой между собой обругали его последними словами и пошли в ресторан. Мужчина остался снаружи. Он вытащил из сумки лист бумаги, что-то на нем нацарапал и размахивал, как белым флагом, показывая на Лильку.

— Я выйду к нему? — спросила Лилька то ли саму себя, то ли Олю.